Добротолюбие. Том II

256. Но и не страх Божий рождает сие духовное ведение; а ведение сие дается в дар деланию страха Божия. Дело страха Божия есть покаяние; покаяние же, прошедши все свое течение и завершившись, приводит туда, где дается духовное ведение.

Духовное ведение есть ощущение сокровенного. И когда ощутит кто сие невидимое, тогда в ощущении его рождается иная вера, не противная вере первой, но утверждающая ту веру. Называют же ее верою созерцательною. Дотоле был слух, а теперь созерцание, созерцание же несомненнее слуха.

257. Все сие рождается от оного естественного ведения, различающего доброе и злое. Оно есть доброе семя добродетели.

За сим естественным ведением в человеке последует всегдашнее уязвление совести, – непрестанное памятование смерти и некая мучительная забота, продолжающаяся до самого его исхода, – а после сего печаль, унылость, страх Божий, естественная стыдливость, – печаль о прежних грехах своих, надлежащая рачительность, памятование об общем пути, забота о напутствовании себя к оному, – слезное испрашивание у Бога доброго вшествия в сии врата, которыми должно проходить всякому естеству, – пренебрежение к миру и сильная борьба из-за добродетели.

Все сие приобретается естественным ведением, – и с этим пусть всякий сличает свои дела.

Когда окажется, что человек приобрел это, тогда значит, что идет он путем естественным; а когда превзойдет это и входит в любовь, тогда становится выше естества, – и оканчиваются для него борьба, страх, труд и утомление во всем.

Вот последствия ведения естественного. – И это находим в себе самих, когда не помрачаем сего ведения сластолюбивою своею волею. – И на этой остаемся степени, пока не придем в любовь, которая освобождает нас от всего этого.

Пусть всякий, на основании всего сказанного нами, сличает и испытывает сам себя, где его шествие: в том ли, что противоестественно, или в том, что естественно, или в том, что превышеестественно.

258. Добрая мысль западает в сердце только от Божественной благодати; помысл лукавый приближается к человеку только для искушения и испытания.

Человек, достигший того, чтобы познать меру своей немощи, достиг совершенства смирения.

Дарования Божии привлекает сердце, возбуждаемое к непрестанному благодарению.

Господь сносит всякие немощи человеческие, не терпит же человека, всегда ропщущего, и не оставляет без вразумления.

Благодати предшествует смирение; а наказанию предшествует самомнение.

Горделивому попускается впадать в хулу, – превозносящемуся деятельною добродетелию попускается впадать в блуд, – а превозносящемуся своею мудростию попускается впадать в темные сети неведения.

259. Кто при памятовании о Боге чтит всякого человека, тот по мановению Божию втайне обретает себе помощь от всякого человека.

Кто защищает обиженного, тот поборником себе обретает Бога; кто руку свою простирает на помощь ближнему, тот в помощь себе приемлет Божию мышцу.

Кто обвиняет брата своего в пороке его, тот обвинителя себе обретает в Боге.

Кто исправляет брата своего в клети своей, тот исцеляет собственный порок; а кто обвиняет кого-либо пред собранием, тот увеличивает болезненность собственных своих язв.

Друг обличающий тайно – мудрый врач, а врачующий пред глазами многих есть ругатель.

260. Бог вразумляет с любовию, а не отмщает (да не будет)! Он ищет лишь исцелить образ Свой, и не хранит гнева.

Кто делает добро ради воздаяния, тот скоро изменяется.

Сколько бы в сей жизни ни совершенствовался человек в своем стремлении к Богу, все идет позади Него; в будущем же веке Бог показует ему лицо Свое, – не то однако ж, что Он есть.

Праведные здесь сколько ни входят в созерцание Бога, созерцают только образ как в зеркале, а там узревают явление истины.

261. Огнь, возгоревшийся в сухих дровах, с трудом угашается: и если в сердце отрекшегося от мира западает Божия теплота, то воспламенение ее не угашается, – и она стремительнее огня.

Когда сила вина войдет в члены, ум забывает строгость во всем: и памятование о Боге, когда овладеет пажитию в душе, истребляет в сердце памятование о всем видимом.

Ощущение будущего века в мире сем есть то же, что малый остров в море; и приближающийся к нему не утруждается уже в волнах видений века сего.

Монах, пока видит нужду во времени, чтоб еще потрудиться, скорбит о разлучении с телом; а когда ощутит в душе своей, что искупил время и получил залог свой, вожделевает будущего века.

Пока купец в море, в членах у него страх, чтобы не восстали на него волны и не потонула надежда делания его: пока и монах в мире, страх овладевает житием его, чтоб не пробудилась в нем буря, и не погибло дело его, над которым трудился от юности и до старости своей.

262. Мореходец, пока плавает среди моря, смотрит на звезды и по звездам исправляет корабль, пока не достигнет пристани: а монах взирает на молитву, потому что она исправляет его самого и направляет шествие его к той пристани, к которой житие его направлено в ежечасной молитве.