Доброволец. Проект Z2-17

– Я прошу прощения, что не прибыл к вам раньше. Ведь я слышал о вашем горе и не хотел показаться излишне назойливым. А также мне хотелось дать вам время, чтобы вы успокоились и смирились с утратой брата. – Профессор протянул Михаилу запотевшую рюмку. – Моё имя вам известно, но вряд ли известна моя сфера деятельности. Я профессор Тульского научно-исследовательского корпуса. Моя специализация, как я уже говорил, молекулярная биология. Но моя вторая профессия – конструктор-кибернетик. Когда началась война и мой дом в Европе подвергся разрушению, я не раздумывал и секунды над тем, куда мне эвакуироваться. Моя семья погибла за год до этих событий в авиакатастрофе, но один мой хороший друг сказал, что на этом жизнь не заканчивается. – Паризин одним глотком осушил свою рюмку с водкой. Тимофей тут же последовал его примеру. Горло обожгло, но спустя минуту, приятное тепло начало разливаться по телу. Профессор прижал рукав своего халата к носу и глубоко вдохнул. Затем громко выдохнул, отправил в рот кусочек солёного крекера из валявшейся на столе надорванной упаковки и продолжил свой рассказ. – Хотя признаться по совести, я был с ним тогда в корне не согласен. – Паризин быстро прожевал крекер. – Зато сейчас пытаюсь отблагодарить, как могу, за вовремя подаренный совет. Но не об этом сейчас речь. – Паризин быстро замахал руками. – Перебравшись в Россию, я был принят в Тульский корпус. Мои идеи были перспективны, их высоко оценило руководство корпуса и высшие военные чины. Но была одна проблема. То, чем я занимался в те годы являлось, как бы попроще выразиться, противоестественным. Системы и компоненты, которые я разработал, нельзя было внедрять людям. Это противоречит какой-то там Женевской конвенции – 2, о которой ныне уже все забыли. – Профессор снова налил себе и Михаилу водки и поставил запотевшую бутылку на стол. – Гадость редкостная, – сказал он и поморщился. – Не понимаю, зачем за это, вообще, нужно платить? Алкоголь весьма вреден и это известно уже несколько столетий. Но, несмотря на этот факт, это один из самых дорогих, и как ни парадоксально, покупаемых продуктов в мире. Спасибо правительству, хоть цены на него не сбавляет, иначе я не представляю, что здесь началось бы.

– Я представляю, – строгим голосом ответил Михаил. Перед глазами мгновенно всплыла картина того злополучного вечера, изменившая в корне всю его жизнь – испуганные глаза Юли, так умоляюще просившие помощи. Повисла неловкая пауза. Михаил в очередной раз пережил ярость, которую испытал в тот день. Профессор подумал о чём-то своём, но более развивать эту тему не решился, по всей видимости, понимая, что зацепил ненароком больную струну души молодого человека.

– Простите! – неуклюже извинился он. – Я не хотел…

– Ничего страшного. Это не ваша вина, так о чём вы там?

– Ах да! – воскликнул профессор Паризин. – Разработанные мной системы немного необычны. Они имеют возможность автономного функционирования, а это как раз и есть та самая загвоздка, о которой гласит пресловутая Женевская конвенция – 2.

– Но, несмотря на это, я здесь. И вы готовы работать со мной? Почему? Вам разрешение дали? – глядя на профессора требовательным взглядом, поинтересовался Михаил.

– Да, – ответил тот и, поднявшись, тяжёлой походкой проковылял по кабинету, остановившись возле прозрачной стены. – Моя работа будет незаконной в том случае, если я сделаю её самовольно, без соответствующего на то разрешения со стороны моего руководства. – Паризин замолчал, задумчиво приложил палец к губам и загадочно улыбнулся. – Однако война удивительным образом может влиять на такие понятия, как мораль и основные общечеловеческие ценности. – В глазах профессора вдруг появился неприкрытый страх. Словно он осознал нечто, что Михаилу слышать было вовсе не нужно. – Нет, нет, я не говорю, что это правильно. Просто в трудные времена для достижения победы нужно отступить от нормальности жизни, перешагнуть через постулаты многовековых консервативных идеалов, отринуть непреложную истину, поступиться моралью, так сказать. Иначе мы все погибнем, а мёртвым, как известно, плевать на то, что будет дальше. – Паризин вернулся на своё место и также одним махом осушил вторую рюмку. – Но моя работа, какой бы необычной она ни была, не может быть осуществлена без особого на то одобрения. А ко всему прочему мне потребуется ваше полное согласие на операцию. Если вы откажетесь, то вернётесь в госпиталь, из которого мы вас забрали, и я очень надеюсь, что ваша жизнь сложится удачно. Я же останусь здесь и буду терпеливо ждать другого шанса.

– А если я соглашусь? – едва дослушав слова профессора, спросил нетерпеливо Михаил.

– Если вы согласитесь, – Паризин закинул в рот очередной крекер и скрестил руки на груди, – то уже в ближайшие месяцы сможете вернуться в войска и продолжить службу.

– Я согласен, – практически тут же ответил Михаил. – Что и где надо подписать!

– Не торопитесь, молодой человек. – Паризин сделал серьёзное лицо. – Возможно, вы решите отказаться, когда узнаете всё более подробно.