Доброволицы

В апреле мы переехали в Ростов, и там мне удалось устроиться в 19-й Полевой запасный госпиталь в Нахичевани с прикомандированием к зубоврачебному кабинету при штабе Кавказской армии. Зубной врач Нина Афанасьевна Кошелева (из Москвы) приняла меня очень мило, радушно, и мы с ней скоро сдружились. Нина Афанасьевна была молодая, худенькая, роста небольшого, хорошенькая, но близорукая, что ей мешало, так как она не носила очки. Меня и ее поместили в отделении Отдела снабжения, где у нас с Левушкой был знакомый инженер-полковник — Дудышкин Александр Яковлевич, начальник Отдела снабжения. Он был наш большой друг и впоследствии, уже будучи в Югославии, крестил нашу дочь Ирину. Он был немолодой, старше доктора Мокиевского, имел дочь немного моложе меня и называл меня «доченька». Его семья еще находилась в Петрограде, и он надеялся, что все-таки они выберутся оттуда. Нам с Ниной Афанасьевной он много помогал и все, что мог, делал. Для нашего зубоврачебного кабинета было предоставлено помещение при зубоклинике. Служащие штаба помещались в отеле «Монтре». Нас составилась небольшая группа: жена бывшего дипломата, который теперь работал при штабе, мадам Доценко (из Киева), Нина Афанасьевна, я, Александр Яковлевич и инженер Месарош, помощник Дудышкина. Муж мадам Доценко и Лев Степанович приходили поздно, работая в канцелярии, а иногда бывали и в отъездах. Мадам Доценко была очень красивая женщина, с прядью седых волос над лбом, хотя и молодая — ей было не больше тридцати лет. Часто наша группа собиралась по вечерам после работы у мадам Доценко. Мы очень приятно проводили вечера за чашкой чаю. Разговаривали на злободневные темы. Дудышкин был хороший рассказчик и нам доставлял большое удовольствие, излагая с большим комизмом самые малозначащие события. К этому времени в Ростов отовсюду съехались артистические силы. Давали концерты, работали театры, выступали известные балетчики — Емельянова и Монахов, пел Вертинский, имела успех популярная в то время оперетта «Сильва». Ее напевы можно было слышать всегда и везде. Было много и других выступлений. Кафе и рестораны были по-прежнему полны, только на этот раз прибавились англичане в военной форме — члены Военной миссии, которая также находилась в Ростове. В питании не было недостатка, продавали все свободно.

Иногда давались благотворительные концерты, и мы нашей группой их также посещали. Я навещала свою бывшую учительницу музыки Софию Борисовну Гиршову-Равдель, которая давала мне уроки с самого начала. Она очень беспокоилась — упражняюсь ли я на рояле? Ради ее спокойствия мне приходилось кривить душой и говорить, что упражняюсь по мере возможности. Так мы прожили в Ростове до конца июня или начала июля, до прихода распоряжения собираться для переезда в Харьков, куда перебрасывался штаб Кавказской Добрармии. Мы с Ниной упаковали наш кабинет в несколько ящиков, собрались и сами, и, когда вещи уже были вывезены на вокзал, ко мне вдруг подбежала София Борисовна. Узнав от моей сестры Маруси, что я уезжаю в Харьков со штабом, она пришла, чтобы уговорить меня не уезжать и не бросать музыку (я от нее скрыла, что уезжаю). «Не уезжайте, Зиночка, не оставляйте музыку, вы не понимаете, какая у вас блестящая будущность. Вы моя ученица, вы — моя гордость!» — говорила она и при этом очень плакала, прижавшись к моему плечу. Мне было ее жаль, но изменить ничего я не могла и только обещала, что, если смогу, буду в Харькове заниматься, а когда кончится война, то сделаю так, как она хочет.

Переехав в Харьков, мы поселились в огромном отеле «Россия», опять при Отделе снабжения, как и в Ростове. Устроив зубной кабинет, начали принимать пациентов. Но недолго мне пришлось там работать с Ниной. Лев Степанович мне сообщил, что встретил своих однополчан и от них узнал, что собран 9-й Киевский гусарский полк, который войдет в состав 5-го Кавалерийского корпуса генерала Юзефовича. При корпусе будут две дивизии, при каждой дивизии будут перевязочные отряды, а ему предлагают место дивизионного врача. Левушка очень хотел быть со своим полком и со своими однополчанами, с которыми провел всю германскую войну. Он изъявил свое согласие и в конце июля 1919 года получил назначение в 1-ю Кавалерийскую дивизию, а меня назначили в эту же дивизию в перевязочный отряд.