Добровольная зависимость (СИ)

— Что вы хотите сказать?

— Супруг ваш был другим человеком. Сегодня я точно убедился в его переменах. Я слыхал историю про неудачную кампанию в Южной Африке, если не ошибаюсь, года четыре назад, когда Готье самолично перебил десяток зулусов, чем спас своих раненых товарищей, застрявших в окружении.

Словно онемевшая от этих слов, я хлопала ресницами, глядя на него, гордого, будто он был отцом моего мужа, и не знала, что ответить.

— А вы понимаете, синьора, что проклятые зулусы — это самая мощная африканская сила.

— Клянусь вам, я никогда прежде не интересовалась подробностями его военной жизни, — сказала я, задумавшись. — Мне всегда казалось, что эта тема слишком тяжёлая для воспоминаний. Я лишь знаю, что свои звания и награды он сумел заполучить за короткие сроки.

— Не удивительно! — засмеялся Джованни, затем пожал мне руку. — Но вы были правы, что не пытались разговорить его. Женщина и война похожи лишь в одном: если обе достаточно сильны, то их бывает трудно позабыть! Но теперь ваш супруг стал другим, ему не нужны смерти и награды, и боевые раны, как свидетельство его храбрости. Я благодарю вас за теплоту и добродушный приём.

Итальянец поклонился мне, улыбнувшись, и ушёл. Через несколько минут дом, а затем и двор, заполненный автомобилями, опустели, и вокруг снова стало тихо. Посмотрев в окно, я разглядела только замёрзшую грязь. В ту ночь было холодно, а воздух искрился, и это было заметно, благодаря фонарям, которые слуги ещё не успели затушить.

Мне не без труда удалось разбудить маму и вместе с экономкой, чей новый наряд не выглядел уже таким новым, проводить её до спальни. Закрывая за нами дверь, отчим странно взглянул на меня, словно хотел что-то сказать, но так и не решился. Только сдержанно пожелал мне доброй ночи.

Я не видела мужа всё то время, что возилась с сонной матерью и помогала миссис Фрай в столовой. Уже поднимаясь в спальню, я поняла, как сильно устала, хотя сна не было ни в одном глазу. Голова немного кружилась, но это, скорее, от новых впечатлений.

В комнате царила непроглядная тьма, окна были задёрнуты шторами, мне пришлось на ощупь пробираться к письменному столу, чтобы включить лампу. Неяркий свет озарил спальню, и я обернулась. Джейсон был там: он спал на моей стороне постели, укрывшись одеялом до пояса. Трудно было отвести от него глаза, ведь во сне он казался таким трогательным, таким молодым, хоть и уставшим, что при виде него я ощутила, как моё сердце забилось в невольном порыве, и я едва сдержалась, чтобы не поцеловать его. Я знала, что не смогу заснуть, к тому же впечатления от рассказа итальянца напрочь отогнали сон; так что я решила отвлечься и немного почитать.

***

Она не заметила, как он проснулся. Собственно говоря, он всегда спал чутко. Видимо, неугасаемая привычка со времён поездки в Африку. Неприятные воспоминания тот час же врезались в память, вызвав ощущение потери комфорта. Джейсон помнил, как боялся ехать в далёкий край, где другой климат, нет друзей и его всемогущего деда, мистера Брауна, рядом с которым он чувствовал себя в безопасности. Старик никогда не позволял внукам называть его «дедушкой». У богача были свои причуды, и это едва ли не единственное, что раздражало Джейсона.

«К чёрту Африку! — осознанно, почти озлобленно подумал он. — К чёрту Брауна и всех…»

И правда, ему незачем было думать о прошлом сейчас. Сейчас, когда его «настоящее», такое радостное и светлое, облачённое в полупрозрачное белое одеяние, сидело в глубоком кресле, окружённое тусклым светом лампы. Как он обожал смотреть на неё, на свою молодую жену! Словно он знал её уже много лет, и всё равно её юный образ волновал его. И каждый раз даже физически он реагировал на неё всё сильнее, чем прежде. Он вдруг вспомнил, как увидел её в Глиннете, в парке, когда она гуляла там с миссис Пиншем. По мнению общества Кейтлин была невзрачной и замкнутой, он даже слышал, как некоторые называли её странной. Её наряды всегда были скромны, платья не отличались особой чистотой или яркими цветами. И только позже, намного позже он понял, что она не заботилась об этом, потому что её интересовала иная красота. Эстетика литературы, природы, музыки и её собственного голоса… От того, как она пела (в его понимании она могла даже не стараться), он чувствовал себя счастливее, лучше и легче.

Забывшись в раздумьях о том, когда же эта девушка, его жена, стала для него защитой от тусклой реальности, Джейсон не заметил, как она взглянула на него поверх обложки книги и улыбнулась.

— Я тебя разбудила? Извини, я не хотела.

С хитрой улыбкой на губах он потянулся, долго и сладко, потому что уже неудобно было лежать на животе, перекатился на другой край кровати и медленно сел. Босые ноги, которыми он касался мягкого ковра, холодил сквозняк, но ему самому было жарко.

— Подойди ко мне, — сказал он и протянул супруге руку.