Добровольная жертва

Я подозрительно оглядела подарочек от ушей до подков и обратно. Коник тут же изобразил такую умильную жалобно-просительную морду, словно сидел на паперти со шляпой для подаяния между копыт. Золотистые глаза тепло мерцали, накапливая в уголках сиротливые слезки. Если это действительно Тварь, то я пропала.

Желтогривый потерся приунывшей мордой о приглянувшуюся косу.

– Это вам не полотенце, слезки ваши вытирать! – проворчала я, отбирая косу. Коник уцепился за нее зубами, словно за поводок, и дернул легонько, протащив меня за собой по направлению к Гарсу, как упирающуюся собачонку на ошейнике. Я заорала, догоняя новообретенного хозяина, и в отместку затормозила его, повиснув на роскошной львиной гриве.

Одна из седельных сумок, получив добрый тычок, вдруг истошно взмякнула, клапан зашевелился, высунулись усы и два уха, и на меня зашипела, жмуря сонные еще глазки, рассерженная мордочка кота Брыся. Увидев, что ему не рады, он тут же нырнул обратно в сумку, забыв прибрать за собой полосато-крапчатый хвост. Лэпп, найдя новую жертву, выпустил косу и, пытаясь цапнуть неожиданного пассажира, закрутился волчком.

– Ага, а в седельных сумках нашлось все самое необходимое в дороге! – возмущенно передразнила я дарителя.

Магистр покатился со смеху, забыв, что сидел на самом краешке обрыва, и лихо укатился вниз, мелькнув в воздухе голыми пятками. До нас донесся короткий испуганный вопль и тут же громкий плеск. Мы с Лэппом переглянулись и тоже повалились друг на друга в неудержимом припадке хохота, окончательно примирившем нас и снявшем напряжение этого часа. Дункан почему-то долго не выбирался, и мы с коником забеспокоились: уж не свернул ли он себе шею без моей обещанной помощи. Лэпп двинулся обратно к реке.

И в этот момент дивное утро кончилось.

Из глубины дубравы послышался быстро приближающийся шум и сразу с двух сторон замелькали между стволов всадники. Тут, наконец, линия обрыва обзавелась мокрой головой Дункана, далеко в стороне от места исчезновения. Нашел время для купания!

Он вымахнул на траву, крича, чтобы я немедленно забиралась на Лэппа и во весь дух исчезала отсюда. Дункан превратился в несущийся смерч, но на него налетели таких же три, подсекли и свились в змеиный клубок. Коник развернулся ко мне, я дернулась к конику, но в тот же миг плечи захлестнуло сразу до кости врезавшейся веревкой, опрокинуло и поволокло по траве. Я больно ударилась об оголенный корень дуба, содрав кожу, и уже ничего не видела, потому что перевернулась от удара лицом в землю.

Аркан вдруг ослаб. Вскакивая, я заметила, что он перерублен. Перед глазами мелькнула желтая грива Лэппа. На его шее тоже болтался обрывок аркана. Я вцепилась в гриву и взлетела, каким-то чудом попав в седло. Над ухом просвистела стрела. Нападавшие решили взять нас если не живыми, так мертвыми. Я оглянулась, но в скопище мельтешащих тел не смогла разглядеть магистра. Место нападения стремительно зарастало деревьями: Лэпп мчался прочь, обгоняя стрелы.

Он летел так быстро, умудряясь просачиваться на полном скаку между стволами, что лес по сторонам слился в две сплошных зеленых стены. Мелькнуло открытое пространство, только дальние верхушки возвышавшихся деревьев проплывали чуть медленнее, позволяя себя разглядеть. Пространство снова сузилось зеленым тоннелем. Обдало холодом воды: желтогривый плюхнулся в реку, окатив меня с ног до головы. Движение его чуть замедлилось. Теперь стены тоннеля стали белесыми и мокрыми. Лэпп несколько раз сворачивал по протокам, затем выскочил и снова свистящим ножом вонзился в лесную плоть, разрезая ее пополам, и она покорно ложилась по бокам душистыми ломтями.

Внезапно выскочивший навстречу массивный сук с треском ударил меня в лоб, и я, ловя руками и ртом исчезающий воздух, кубарем слетела с коня и шмякнулась оземь. Сверху на меня дубиной ухнула вспыхнувшая нежными звездочками тьма.

ГЛАВА 2

В раскрытое окно моей опочивальни вкусно веяло утренней свежестью и серебристо-розовой зарей. Только веяло: окно щурило узкий кошачий зрачок на запад, и восходы обходили его стороной. Потому с моей точки зрения утро еще не наступило.

Я вознамерилась было досмотреть интересный сон, но он тут же перешел в кошмар с какими-то всадниками, веревками и прочими неудобствами и заставил-таки меня поднять голову. Влетел шмель, плюхнулся на подушку, на нагретое место, и улетать не собирался, решив доспать вместо меня. Придется вставать, уступив место меньшому брату. Даже на увечье не могу сослаться: правая нога уже приобрела вполне человеческий вид. Ай да башмачки, моченные в живой воде!

Я доковыляла до комнатки Ребах. Она распахнула дверь на стук, еще позевывая и выцарапывая кулачком из бархатных глаз остатки сна. Зевок немедленно перешел в вопль, когда, уже освободившись от сна, она разглядела визитершу. Я испугалась: либо с подругой что-то случилось, либо со мной. Может, я за ночь все-таки превратилась в Горгону?