Добровольно и навсегда (СИ)

- Верно. Так зачем лишать их матери? – хватаясь за соломинку, подхватил он. – Я убил твоего отца, твоего мужа и сына. Ты хотела признания? Я сознаюсь при свидетелях. Хочешь мести и справедливости? Ты не добьёшься её смертью невинной женщины.

- Он тебя любит. – Она отступала к обрыву, держа палец на курке, и не слушала. – Я тоже любила. Твоя смерть, Дженни, и есть справедливое наказание. Любовь за любовь. Что скажешь?

- Он никогда не был идеальным. – Тишина хрустела цементной крошкой и тоскливой обречённой хрипотцой. – Он просто был моим сукиным сыном. Даже с тобой он оставался моим…

Грохнул оглушительный, рвущий реальность выстрел. Обе женщины одновременно вскрикнули. Пальцы Лоры, сжимавшие револьвер, онемели, а плечо пронзила острая боль. От неожиданности она ослабила хватку, и Дженни упала на колени. Из рассечённого виска хлынула кровь. Засевший в здании напротив снайпер ошибся! Пуля разорвала Лоре плечо, но по касательной чиркнула голову Дженни, рассекая висок.

И всё внезапно пришло в движение. Точь-в-точь как в какой-нибудь “Матрице”, когда пуля медленно летит, вращается; зритель и персонажи, затаив дыхание, следят за её полётом, и картинка на миг останавливается, чтобы в следующее мгновение воскреснуть и устремиться вперёд. Носком ботинка Хотч пнул в сторону револьвер. Под прицелом бойцов спецназа Морган и Росси скрутили стонавшую от боли и ненависти Лору Уитакер. В суматохе и хаосе Дженни отползла к стене и безучастно смотрела на грязные, заляпанные её же собственной кровью ладони.

- Дженни. – Он опустился перед ней на колено.

- Мне больно, - едва слышно проговорила она.

И тогда он взял её на руки и понёс вниз. Кто-то уже вызвал неотложку. Сирены звенели совсем близко.

- Выиграл?! – с яростной злобой кричала ему в спину безумная женщина. – Как бы не так! После всего, что ты натворил, она никогда тебя не простит! Ты сдохнешь в одиночестве!

К чему слова? Он и без неё это знал. Вот только сейчас не время думать и рассуждать, потому что она, милая смешливая уставшая и несчастная его девочка, бессильно цеплялась окровавленными пальцами за его рубашку и шептала:

- Мне больно, Аарон.

Его волшебная чародейка, которую он поклялся защищать, истекала кровью нарушенных им обещаний, но (слава богу!) была жива. Главное – жива, всё остальное не имеет значения. Ровным счётом никакого…

Как никого не интересовали происшествие и лишь чудом не свершившаяся трагедия. Преступница обезврежена, заложница жива и почти не пострадала, зато в штате Юта серийный убийца изувечил и прикончил четвёртую шлюху. Самолёт готов, а если весь на нервах – выпей мятного чаю и расслабься.

- Пять минут. Только рубашку сменю, - сказал он Моргану и скрылся в доме.

- Не торопись. Без нас не улетят.

Сиротливо валялись в прихожей старые, но любимые её кроссовки, которые она наотрез отказывалась выбросить. Значит, уже вернулась. Он заглянул в гостиную, никого не нашёл и поднялся в спальню. Подложив под спину подушки, она полулежала на постели, завернувшись в халат. Выходит, не только вернулась, но и душ успела принять.

- Я на минуту. Нас вызвали. Прости. – Он мялся, не находя себе места, и суетливо расстёгивал рубашку. – Как ты, детка?

Она повернула голову. На виске белела закрытая полосками пластыря повязка.

- Доктор сказал, останется шрам. Скоро сравняемся, специальный агент. – Сухо, без эмоций и жалоб. Точно кукла.

Он умылся, переоделся и присел на другой край постели.

- Не езди сегодня за Джеком. Джой у Джессики. Она заберёт Джека из школы. Тебе нужно отдохнуть.

Ни слова в ответ.

- И хочу, чтобы ты знала. Ты не должна себя винить. Ты хорошая жена, Дженни. Учитывая, через что тебе пришлось пройти, - лучшая, какую может пожелать такой, как я. Мне жаль, что я оказался плохим мужем.

И вновь молчание. Он встал.

- Понимаю, в свете того, что случилось, у меня нет права просить тебя о чём бы то ни было. Однако я прошу – не уходи, пока я не вернусь. Пожалуйста.

Она не проронила ни звука. Непонятно, слышала ли она вообще его глухие вымученные слова…

Она внимательно слушала. Не перебивала, причитая от страха одной только мысли, что они могли не вернуться, и не злилась на его беспечность и уверенность в своих силах. Он ждал чего угодно, но не понимания и (за что ему такое счастье?) поддержки.

- Я не знал, как поступить. У меня ничего не было, кроме смутных подозрений. – Он ослабил узел галстука, сцепил пальцы в замок и тяжело опёрся локтями в колени.

- Мы оба знали, что так будет. Сними ты эту чёртову удавку!

- Не хочу. Она мне дорога. – Уголки его губ дрогнули в слабом подобии улыбки.

- Я сделаю тебе другую, - пообещала она и толкнула его плечом. – Снимай и рассказывай, что придумал.

Он распустил и положил на журнальный столик галстук ручной работы. Вещь несомненно дорогая, хотя бы потому, что её сделала его Дженни.