Добровольно проданная

— Ниже! — уже более агрессивно требует он, и я замираю. Потому что ниже — его достоинство. — София! Возьми его в руки! — требует, а затем сам хватает мою руку и накрывает ей член. — Сожми, — голос становится спокойнее. Он наблюдает за мной с блеском в глазах. — Давай, зайка, поработай рукой, — сам сжимает мою ладонь и двигает ей, показывая, как надо. — И смотри на то, что делаешь! Я вожу рукой по большой красной головке, то немного скрывая ее, то полностью раскрывая, и чувствую, как член в моих руках становится еще больше и тверже. Боже, куда больше! Адамади отпускает мою руку, а я продолжаю.

— Сожми сильнее, не бойся, — просит он, а сам накрывает руками мою грудь и сжимает, немного больно, но я терплю, закусывая губы. Константин шумно выдыхает, немного откидывая голову на бортик и ослабляя хватку на моей груди, начиная потирать твердые соски. Я чувствую только дискомфорт, стыд, страх и желание сбежать. Но, наверное, главное, что ему хорошо и я делаю все правильно. По телу пробегается волна жара, когда он уже аккуратно обводит грудь и перекатывает соски, лишь слегка их сжимая. — Красивая грудь, — хриплым голосом выдает мужчина и вновь ее больно стискивает.

«Я вытерплю, это не страшно», — повторяю себе, продолжая сжимать член и водить рукой, чувствуя, как он пульсирует. А потом его руки спускаются ниже: одна сжимает мою попу, а вторая накрывает лоно. Меня бросает в холодный пот, и я замираю. Адамади тоже замирает и смотрит мне в глаза, словно питается моим страхом. Он хватает меня за шею и чуть сжимает, притягивая к себе, одновременно раскрывая складки и скользя немного внутрь.

Сердце бьется как сумасшедшее, поскольку он пугает меня своими агрессивными, порывистыми действиями, и я уже совершенно не знаю, чего ожидать. Он прикасается к моим губам и тяжело дышит, обжигая. Его пальцы скользят еще глубже, и я зажмуриваюсь, сильно напрягаюсь. Вздрагиваю, когда слышу его довольную усмешку. Он ненормальный! Держит меня на грани страха, и, похоже, ему все это нравится.

— Тебе больно? — вдруг спрашивает в мои губы.

— Нет, — не узнаю свой дрожащий голос.

— Отчего тогда ты дрожишь? — спрашивает и прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая ее зубами.

Не отвечаю, потому что ему не понять моего страха. А он и не ждет ответа. — Садись на меня сама, — вдруг говорит он, немного отстраняясь, но продолжает удерживать за шею, не отпуская взгляд. Кажется, смотрит в самую душу, в самую глубь, выворачивая нутро наизнанку, выпивая всю мою энергию.

— Что?

— Я даю тебе выбор, София. Ты мажешь сделать это резко и быстро, либо медленно. Как хочешь сама. Садись! — последнее слово произносит громко и повелительно.

— Я не могу…

Пытаюсь сдержать слезы, кусая губы до боли. Константин не душит меня, просто удерживает, а мне кажется, в комнате так душно, что нечем дышать. Он отпускает шею, и я глотаю кислород, но надышаться не могу.

— Садись! — уже агрессивно рычит и хватает меня за талию, немного приподнимая, подтягивая к себе, направляя. Член упирается в складочки, но дальше он останавливается. Пытаюсь опуститься медленно, головка давит, растягивает, причиняя дискомфорт. — София! — сжимает мою талию, впиваясь пальцами в кожу. Я зажмуриваюсь и резко сажусь, давя всем телом, вызывая всплеск воды, которая льется на пол.

— Мамочка! — вскрикиваю, а из глаз непроизвольно брызжут слезы.

Это больно… Больнее, чем я думала…

Внутри все горит…

Кажется, если я двинусь, его огромный член разорвет меня. Пытаюсь дышать, чтобы облегчить боль, но ничего не выходит.

— Тихо, тихо, моя девочка! — Смотрю в его глаза сквозь пелену слез и вижу на его лице удовлетворение. Мне нестерпимо больно, а он доволен. — А как ты думала? — усмехается и собирает губами мои слезы, слизывая их, наслаждаясь. — Моими женщинами становятся только через боль. Дальше выбор тоже за тобой. Либо ты расслабляешься и впускаешь меня. Либо терпишь боль до последнего, — хрипло шепчет он и сам подается бедрами, крепко фиксируя меня за талию, вызывая очередной всплеск боли внутри.

Ничего не могу ответить. Расслабиться?! Как я, по его мнению, должна расслабиться?!

Он больше ничего не говорит. Хватает меня за попу, сжимает и управляет как куклой, приподнимая и насаживая на себя. Сначала медленно, но с каждым новым толчком ускоряясь, проникая все глубже и грубее, не обращая внимания на мои рваные рыдания и то, как я сильно цепляюсь за его плечи, впиваясь ногтями в кожу.

Этот зверь отстраняет меня, опуская глаза вниз, смотря, как входит в меня, натягивая плоть до предела, на окрасившуюся вокруг нас бледно-розовую воду, и удовлетворенно хрипло стонет с каждым новым сильным толчком.

Я не знаю, сколько это все длится, кажется, вечность. Чувствую только жжение внутри, тянущую боль внизу живота и то, как он жадно ловит мои соски, сильно всасывает и кусает, оттягивая. Оставляет отметины, засосы на груди, шее, царапая зубами, при этом тяжело дыша. Всплески воды становятся сильнее, вода льется на пол, но ему все равно, он ускоряется, поддаваясь ко мне, проникая глубже, не щадя!