Добровольцы на заклание

– Паша, ты как-то спрашивал – кто сейчас пойдёт воевать за родину, если снова настанет 41-й год? А я, в силу своего возраста, поставлю вопрос по-другому – кто отпустит своих детей воевать за родину? Ты намекал на потерянное поколение, а я тебе отвечаю – это не первое потерянное поколение. Дети всегда тонко чувствуют ложь. И если они видят, что взрослые не верят в свои идеалы, то не будут верить не только в идеалы, но и самим взрослым. А на примере этих ребят я вижу, что у молодого поколения не только есть свои идеалы, ради которых они готовы рисковать жизнью, но они смогли убедить в ценности своих идеалов и своих родителей. Если угодно, то и в меня они вселили уверенность в будущем.

Павел задумчиво ответил:

– Общество изменилось. На первый план вышли консерваторы. Как говорится, если ты в молодости не был революционером – у тебя нет сердца, если в зрелости ты не стал консерватором – у тебя нет разума. В 1917-м средний возраст столичного жителя был 19 лет, сейчас – 39. Общество всё больше руководствуется доводами разума. И такие добровольцы-революционеры начинают рассматриваться как угроза. Какими бы благими намерениями они не руководствовались.

– Молодой человек! – недовольно произнёс Арнольд Оскарович. – Я ещё застал добровольцев, который поехали воевать в Испанию! А сейчас добровольцы воюют на Украине!

– Воюют, – кивнул Павел. – Причём с обеих сторон.

– Что ты хочешь этим сказать?! – уже неприкрыто разозлился Арнольд Оскарович. Но Павел не собирался уступать.

– Да, они герои! Но главным героем будет тот, кто прекратит эту бойню!

– Бойню может прекратить только наша победа! Как в 45-м!

– Нет, – твёрдо ответил Павел. – Тогда воевали с внешним врагом. А сейчас идёт гражданская война, в ней победа невозможна. Кто-то должен это прекратить! Но этого человека проклянут все – и с той стороны, и с этой.

– Почему проклянут? – удивился Николай Петрович. – Объясни!

– Потому что каждая сторона будет считать, что, прекратив войну, он украл у них победу, – охотно ответил Павел.

Глава 23. Посиделки

После возвращения из прошлого прошло уже три месяца. В выходной день друзья по традиции собрались у Лёхи.

Иван привычным движением скрутил крышку с бутылки пива.

– Открывашка же есть! – недовольно заметила Ольга.

– Вставать лень, – отозвался Иван и взял вторую бутылку. – А ты будешь?

– Ваня, ты совсем дурак?! – Ольга погладила округлившийся живот.

– Извини, никак не привыкну! – смутился Иван.

– Ребята, вы когда-нибудь повзрослеете? – засмеялся Лёха. – Скоро родителями станете, а всё такие же.

– Первый ребёнок – последняя кукла, – философски заметила Светка.

– Сама ты кукла! – внезапно разозлилась Ольга.

– Последнее время она постоянно так, – на недоумённый взгляд Светки ответил Иван. – Наверное, это из-за беременности. Хорошо хоть сейчас тошнится меньше.

Ольга перекинулась на мужа.

– Всё сказал, специалист по беременности?!

– Ольга, ты какая-то нервная, – осторожно заметил Лёха. – Что-то случилось?

– Это у вас что-то случается, – сбавив тон, ответила Ольга. – А у меня что-то случится только через пять месяцев. А пока что сплошная скукотень. Там была настоящая жизнь, мы делали что-то стоящее, жили полной жизнью, а сейчас как рядовые обыватели.

Она кивнула на мужа, уже успевшего допить бутылку пива.

– Имею право! – обиженно заявил Иван. – У меня законный выходной!

– Ты просто толстокожий придурок! – снова завелась Ольга. – Тебе пофиг, чем заниматься – менять историю страны или в своём экскаваторе рычаги дёргать! Лишь бы пиво было! А у меня такое ощущение, как будто я бежала изо всех сил, и вдруг остановилась. Как будто всё интересное в жизни уже кончилось. И главное – бухать нельзя. Тоска!

– Это посттравматический синдром, – предположила Светка. – Это у многих, кто вернулся с войны. Ты бы поговорила об этом с Марией Тимофеевной.

– Говорила уже, а толку-то?

– Да, тяжёлый случай! – вздохнул Лёха.

– А ты что думал! – толкнула его в бок Светка. – После Отечественной многие герои вот так и спились. Потому что не нашли себя в мирной жизни. Да и сейчас не лучше. Мне твоя мама рассказывала об этом – она называла это «отравлены порохом». Такие люди нормально чувствуют себя только на войне.

– Мне что – на войну поехать?! – возмутилась Ольга и показала на свой живот. – Как ты себе это представляешь?! Да и войны, к счастью, вроде нет.

– На Украине уже намечается, – ответил Иван. – По зомбоящику что-то там говорили.

– На какой ещё Украине? – удивился Лёха. – Она же почти вся ещё в 1991-м вошла в состав России.

– А теперь почти всё, что тогда вошло, назад просится, – ответила Светка. – Я тоже это отслеживаю.

– Вот видите! – воскликнула Ольга. – Получается, что всё было напрасно. Социализм всё равно кончился, хохлы незалежности хотят, остался только вечный гарант конституции. Да и саму конституцию успели поменять. И с Ванькиными родаками никак не помиримся.

– Что, Александр Маркович при своём мнении остался? – удивилась Светка.

– Да, как был либерастом – так и остался!

– Оля, полегче на поворотах! – лениво отозвался Иван. Похоже, эта тема ему уже изрядно надоела.