Добрые боги

Он ещё успел перекатиться, увернувшись в последний момент от копыт, и нырнул под телегу, дотянулся до ножа за голенищем. Но это был конец. Нападавший спешился и, ухватив за голень, мощным рывком вытянул его наружу; второй пинком выбил нож. Плечистая фигура убийцы заслонила свет; зелёный мундир личной стражи крон-лорда казался чёрным.

Ханбей полной грудью вдохнул жаркий, густо пахнущий кровью воздух, благодаря Добрых богов, что умирает не как трус, но как честный солдат: другого утешения ему не осталось.

Он зажмурился и потому не видел, как за спиной убийцы выросла вторая тень, и вновь открыл глаза, лишь когда сверху вдруг навалилось тяжёлое, дёргающееся и булькающее тело. А в следующий миг мир вокруг зашёлся разрывающим уши, выворачивающим голову наизнанку криком; словно кричала сама земля.

Это было уже слишком.

— Боги милосердные, — прошептал Ханбей, и кричащая темнота сомкнулась над ним.

* * *

Забытьё не продлилось долго. Ханбей очнулся и, ещё оглушённый, с отупелым удивлением понял, что жив; собрав остатки сил, он столкнул с себя неподвижное тело и вскочил на ноги. Второй убийца хрипел и корчился рядом на земле: из ушей и приоткрытого рта текла кровь.

Ханбей подобрал свой палаш и всадил ему в грудь.

— Это тебе за девчонку!

Убийца последний раз дёрнулся и умер, но Ханбей уже не мог остановиться и ударил снова. — За лейтенанта! И за Микола. И за… за…

Ханбей обернулся и встретился взглядом с сидящим на телеге человеком.

Нож оказался под лопаткой у первого подонка не сам собой: с опозданием Ханбей понял, что обязан спасением утреннему арестанту. Но большой благодарности почему-то не почувствовал.

— Ты кто? — Ханбей крепче сжал палаш, весьма некстати застрявший у мертвеца в груди.

— Лучше спроси, кто они, — охриплым голосом откликнулся «арестант» — теперь уже, очевидно, бывший.

— Кто они? — послушно повторил за ним Ханбей. В ушах всё ещё звенело, и мысли в голове еле ворочались. Предательски задрожали руки: ярость, согревавшая кровь и придававшая сил, отступила. Он старался не смотреть на мертвецов.

— Солдаты наместника Лысых Равнин крон-лорда Шоума, — сказал «арестант» очевидное. — Теперь объясни мне, почему я не должен убить и тебя, раз на тебе такой же мундир.

«Арестант» был, на первый взгляд, безоружен. Однако угроза почему-то совсем не казалась пустой.

— Но я… — Ханбей растерялся; его прошиб холодный пот: совсем не хотелось умереть теперь, выжив в такой заварушке.

Быстро и сбивчиво он начал объяснять, что служит герцогу Эслему, двоюродному брату наместника, и что мундиры различаются кантом на рукавах. Что в Шевлуг на рассвете явился сапожник из Малых Вражков, и лейтенант Боул — да не осерчают Добрые боги за его грехи — согласился съездить забрать подозрительного чужака. Что на обратной дороге в город на них напали…

— Ладно, ладно: верю, — не дал ему закончить «арестант». — Я видел, как ты с ними дрался. Не отвлеки ты их — быть бы нам обоим покойниками.

Морщась, он стал осторожно ощупывать голову.

— Говоришь, во Вражках знахарка была? Что сказала?

— Чтоб не трясли тебя дорогой сильно и не били больше, иначе не сегодня, так завтра помрёшь, — сказал Ханбей. — А если дать в сухой постели отлежаться, то в три дня оклемаешься — если рана на ноге не загниёт.

— В земле отлежусь. — «Арестант» слабо усмехнулся и спрыгнул с телеги. Но не рассчитал силы: от резкого движения ему сразу сделалось худо. Он не смог устоять и со стоном рухнул на четвереньки; его вырвало желчью.

— Проклятье. Нет у меня… трех дней, — прошептал он.

— У тебя и трех часов нет! — Ханбей наконец-то высвободил палаш и приставил к его горлу. — Говори: ты кто такой и что натворил? Эти люди за тобой явились? Этот, с кровью из ушей — что ты с ним сделал?!

Его трясло.

— Сыпанул за шиворот щепоть крик-травы. А ты не дурак, — нарочито спокойно сказал «арестант» и сел на пятки, утирая рукавом рот. Ханбей шагнул вперёд, не давая ему отодвинуться от оружия.

— Отвечай: кто ты такой? Что этим от тебя было нужно?

— Они думают, я обчистил наместника. Вот и привязались.

— А ты что?

— Ну, по правде, я на самом деле его обчистил. — «Арестант» осклабился. — Поэтому удираю.

— Значит, ты вор. — Ханбей скривился; из всей шевлугской дряни он больше других презирал воров. — Беглый вор. Тебе известно, что повелением герцога преступников, если те противятся аресту, разрешено казнить на месте?

— Вместе с девчонками, которые вышли стирать бельё, и подвернувшимися под руку стражниками? — спокойно уточнил «арестант».

Ханбей вздрогнул, но острия от горла «арестанта» не отвёл.

— Эти головорезы в краденых мундирах — наверняка твои бывшие дружки, — сказал он, удивляясь, что эта мысль пришла к нему так поздно. — Добычу не поделили?

— Ты заблуждаешься: эти двое — действительно люди наместника Шоума. Но не советовал бы обращаться к нему за подтверждением моей правоты. — «Арестант» с гримасой сожаления повёл плечами. — Так что делаем дальше? Будешь мне голову рубить, стражник? — вдруг с вызовом спросил он.