Добрые боги

Восстание графа Лусара претерпело неудачу: королевская гвардия успешно обороняла столицу, пока не пошла армия герцога Эслема-старшего, отца нынешнего герцога. Войско графа оказалось зажато между двух огней, а сам он бежал, оставив своих людей погибать. Победители не проявили милости: сдавшихся они вешали на тех же верёвках, что и захваченных в плен. Солдаты графа оборонялись в оврагах до последнего: многие умерли от голода, жажды или отравленной ядами разложения воды. Через десять лет после восстания была предпринята попытка расчистить склоны и восстановить дорогу, но задача оказалась строителям не по зубам…

Прошло время: состарился и умер в изгнании мятежный граф Лусар, умер Эслем-старший, а престарелый король Рошбан II хоть и сидел ещё на троне, но правили за него советники, а на торжественных приёмах отдувался сперва — старший сын, принц Борен, а после гибели последнего на охоте — принц Кербен. Севжем так и остался памятником подлости и предательству; говорили, что в лесу до сих пор по земле разбросаны кости. Костей Ханбей не видел, но в сумерках искривлённые силуэты деревьев напоминали ему людей — страдающих, истерзанных, замученных. Всё время казалось, что в спину кто-то смотрит; порой приходилось напрягать все силы, чтобы не обернуться. Тогда Ханбей украдкой начинал шептать молитвы, с детства засевшие в голове. Он не верил, что Добрым богам много дела до людей; но в этом угрюмом, искорёженном колдовством месте и они будто делались осязаемей, ближе.

Первый день пути прошёл относительно благополучно; дальше стало тяжелее. Лес по-прежнему раздражал и пугал Ханбея, но намного хуже было то, что плечо никак не заживало. От не слишком умело проделанной Вархеном операции — или, как подозревал Ханбей, от миазмов этого дурного места — рана загноилась.

На третий день из-за боли в руке взбираться по скалам сделалось едва возможно. Вскоре его начало лихорадить. Он не жаловался; но к полудню Вархен сам обо всём догадался по его неловким движениям и заставил закатать рукав.

— Дурень, — зло бросил он, едва взглянув на рану. — Мать твою, ну что ты за дурень! Почему ты сразу не сказал?

— А что бы это изменило? — равнодушно спросил Ханбей, усаживаясь на землю. Он знал, что день или два ещё сможет идти, но не питал иллюзий по поводу будущего: жители трущоб Шевлуга обычно не имели средств на лечение, так что он много раз видел смерти от раневой лихорадки. Лучшее, на что он мог надеяться — это попытаться дотянуть до города, где какой-нибудь милосердный коновал по доброте душевной мог бы спасти ему жизнь, отняв руку. Но это была бы для него лишь недолгая и ненужная отсрочка: умерших голодной смертью калек-попрошаек он тоже видел достаточно.

Вархен промолчал. Нешуточная борьба отразилась на его лице.

— Ладно. Поднимайся и пошли, — наконец, сказал он.

— Куда?

— Назад. Придётся из-за твоей дурости делать крюк.

— Почему бы тебе просто не столкнуть меня с обрыва прямо здесь?

— Боги свидетели, мне очень хочется это сделать! — гаркнул Вархен. Ханбей с тупым удивлением подумал, что впервые видит, как тот злится. — Пошли. Ещё не хватало тебя тащить.

Ханбей находил некоторое утешение в том, чтобы видеть в себе уже мертвеца, потому предпочитал не задумываться, куда и зачем ведёт его Вархен и что таит себе перемена направления — угрозу или надежду. Его разумом овладело оцепенение, равно притуплявшее боль и все другие чувства.

Но вид ютившейся у скалы хижины отчасти привёл его в себя.

Казалось невозможным, чтобы в Севжеме жили какие-то люди — однако сложенная из плохо отёсанных тонких брёвен, крытая ветками и дёрном лачуга ему не мерещилась.

— Жди здесь. — Вархен оставил его сидеть у чахлой сосёнки чуть в отдалении, а сам подошёл к хижине и, подобрав с земли длинную палку, постучал ей в дверь. — Э-гей! Ложма!!! Ты тут ещё не померла?

В лесу, как заведённая, куковала кукушка.

— Смерть мою пришёл себе забрать, Солк? — Из-за скалы вышла невероятно дряхлая старуха, несмотря на жару, закутанная в меховой плащ. Она еле переставляла ноги, одной рукой опираясь на сучковатую клюку, другой — на плечо статной темноглазой девушки.

— Чур меня! Не шути, старая. — Вархен отскочил от лачуги. — А это кто с тобой?

— Ученица. Не глазей, а то без глаз останешься, — хохотнула старая ведьма. — С чем явился?

— Помощь нужна. С напарником худо.

— Вижу. Плечо, — прошамкала ведьма, хотя Ханбей готов был поклясться, что она в его сторону до сих пор даже не взглянула. — Платить чем будешь?

— Тебе за сто лет вперёд заплачено! — взвился Вархен, но под её недобрым взглядом сник. — Прошу, помоги. Времени нет торговаться. Мне в Вертлек надо… срочно.

— Тебе всегда надо, и всегда — срочно, Солк. — Ведьма качнула головой, а девушка укоризненно улыбнулась. Ханбею она отчего-то казалась знакомой, но он не мог понять, где же ее мог видеть.

Усилием воли он заставил себя встать и подойти. С трудом он припомнил, что Вархен при знакомстве назвался «Солком Вархеном», и подумал, что имя, должно быть, всё-таки настоящее.

Старуха с девушкой наблюдала за его потугами ходить с любопытством.