Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли

В ответ на свою жалобу они получили от интеллектуальной элиты только насмешки. Когда креационист заявляет, что нечто, давно выброшенное на обочину истории, на самом деле — правда о происхождении человека, ему говорят: «Вы ошибаетесь». Когда он спрашивает: «Что же дает вам право задавать стандарты правды?», ему отвечают: «Просто мы правы, вот и все». А когда он умоляет ответить, почему его картину мира нельзя представлять хотя бы как равноценную альтернативу, кто-нибудь обязательно скажет ему: «Да ты дурак». Все это — плохие ответы, высокомерные и нечестные. Довольно глупо притворяться, что справедливо объявлять «неправильными» чьи-то убеждения только по той причине, что интеллектуальный истеблишмент не считает их научными. Если мы — те, кто придерживается дарвинистского взгляда на мир, — настаиваем, что наш подход предпочтителен (а мы должны на этом настаивать), и если это причиняет нашим оппонентам боль или вызывает у них ярость, то у нас должен быть какой-то более весомый аргумент, чем «просто мы правы, а вы ошибаетесь, вот и все». Если у нас такого аргумента нет, то стыд нам и позор.

Но жалобу креационистов все-таки проигнорировали. Они проиграли суд в 1982 году, когда Акт о равном отношении к научному креационизму и научному эволюционизму в Арканзасе был отменен федеральным судьей: он постановил, что этот акт способствует незаконному внедрению в государственные школы преподавания закона божьего. Проиграли они и еще один похожий суд в Луизиане, на этот раз в Верховном суде США^{11}. Правда, в решении Верховного суда присутствовало особое мнение двух судей, которые страстно доказывали, что большинство в данном случае действительно притесняет меньшинство. Были и другие признаки ослабления позиций под натиском креационистов, требовавших справедливого отношения. В ноябре 1989 года управление по делам образования в штате Калифорния под давлением христиан-евангелистов приняло рекомендации по составлению учебников, удалив из них указание на эволюцию как на «научный факт». (Вопрос о механизмах эволюции до сих пор вызывает некоторые разногласия, но то, что эволюция имела место, — факт эволюции — принимается большинством ученых, как и все, что установлено наукой.) Из рекомендаций исчезли правдивые утверждения: «Среди ученых нет разногласий по поводу того, что эволюция происходила и продолжает происходить; следовательно, эволюция рассматривается как научный факт» и «Это показывает, что жизнь постепенно становилась все более разнообразной и более старые виды сменялись более новыми»^{12}.

Такое смягчение ситуации имело свои причины. Справедливые наблюдатели вынуждены были признать, что креационисты в чем-то правы. Одно дело — доказывать превосходство своей позиции, и совсем другое — ожидать отношения на равных. Почему эволюционная, «официальная», наука должна быть единственно признаваемой? Сам Рональд Рейган заявил, что если уж мы преподаем эволюцию, то должны преподавать и библейскую историю сотворения мира; опрос общественного мнения выявил, что три четверти населения с ним согласны.

Если бы на этом все закончилось, было бы не так интересно. Но в 1970-е и особенно в 1980-е годы ситуация обрела еще одно измерение. В битве за интеллектуальную «честность» — за эгалитаристский принцип — появилась новая мощная сила.

К 1980-м годам креационисты были уже не одни. Точно такую же логику взяли на вооружение их противники — политические левые. Как насчет позиций меньшинств? Почему их не преподносят хотя бы в качестве альтернативы мужской и европоцентристской мейнстримовой традиции преподавать историю и общественные науки? «Коренные народы утверждают, что были созданы на этой земле, что они произошли из земли, а не из Европы или Азии, — говорил один активист. — Почему бы не дать этим теориям право быть услышанными? Представлять ту или иную теорию как истину и игнорировать религиозные убеждения людей — это расизм»^{13}. В 1989 году рабочая группа по вопросам меньшинств доложила председателю комиссии по образованию штата Нью-Йорк, что «афроамериканцы, американцы азиатского происхождения, пуэрториканцы/латиноамериканцы и коренные американцы — все стали жертвами интеллектуального угнетения, которое характеризовало культуру и институты Соединенных Штатов и европейско-американского мира на протяжении многих столетий»^{14}. Даже в разговоре на такие темы, как, например, создание конституции, составители учебного плана должны найти место для рассказа о том, какой вклад в этот процесс внесла каждая из основных этнических групп, — так сочли в рабочей группе^{15}. До этого креационисты говорили, что тема сотворения человека слишком важна и профессиональные биологи, будучи пристрастными из-за своей принадлежности к светскому гуманизму, не имеют права ее монополизировать. Теперь другие стали говорить о том, что тема конституционного наследия Америки слишком важна для того, чтобы отдать ее на откуп противоречивым историкам, пристрастным по причине своей принадлежности к привилегированной белой расе и мужскому полу.