Добрые книжки

Почувствовав слабинку в доводах Алексея Николаевича, на защиту Павлика выступил ещё один озорник — предводитель дворовой шпаны Миха.

— Дяденька! — Миха разговаривал нагловато и активно жестикулируя, словно расставляя знаки незаслуженно забытой пунктуации. — Вы что из себя здесь дурачка строите?.. Павликов может быть сколько угодно, сейчас не те времена, чтоб стесняться детей Павликами называть. Да и всякий здесь может сказать про себя, что он Павлик, а хотя он вовсе и не Павлик, а Андрейка, либо Николаша, а сказать из баловства можно всё, что угодно.

— Это вы себя можете называть кем угодно, потому что вы шпана и всяческому хулиганству приспешники, клевреты и прихвостни. У вас, говоря по сути, и имён-то человеческих нет, вы всё клички какие-то используете в общение между собой, как у собак. Но моего Павлика назвала Павликом родная мама, и тут не нахожу я ни толики баловства.

— Смотрите на него, он ещё и чью-то мамку приплёл! — ткнул Миха грязным оцарапанным пальцем в Алексея Николаевича.

— Да сам ты приплетаешь ерунду всякую, а у меня тут записка имеется от мамы, где она Павлика называет Павликом и просит, чтоб он пьянице-отцу денег не давал, а значит это не просто кто угодно, а самый настоящий Павлик.

Из форточки первого этажа вылезла голова Виктора Леонидыча и тщательно высморкалась конопатым внушительным носом — таким, что и Льву Николаевичу Толстому на зависть. Голова с неохотой присмотрелась к дворовым разборкам и собралась залезть обратно.

— Виктор Леонидыч, твой шалопут? — чуть ли не рявкнул Алексей Николаевич.

— Ну мой, ну и что!.. Ты вот зачем его за ухо держишь, когда не знаешь, что ухи у него -это самое ненадёжное место?.. А если сломаешь, кто чинить будет и за чей счёт?

— Да ты почитай, какую писульку он мне в почтовый ящик закинул!.. Это кто же его подучил?

Голова выпростала из форточки увесистую, проштемпелёванную татуировками руку, загребла записку и прочитала её практически по слогам.

— Ёбушки-воробушки! — затем сказал Виктор Леонидыч. — И стоило из-за такой ерунды шум поднимать?.. Пошутил пацан, с кем не бывает. А ты не за ухо его тряси, а повеселись вместе с ним, тоже какой-нибудь анекдот расскажи — это будет куда полезней для воспитания.

— Да вот что ты-то понимаешь в воспитании?.. Паренька с такими мыслительными образами надо ко врачу отвести и проверить на психику. Ты соображаешь, кем он у тебя может вырасти или тебе всё равно?

— Мне не всё равно, а вот тебе трудно представить, что мальчик прав, что доверчивый ум ребёнка соприкоснулся с удивительной тайной и обрёл знание повышенной квалификации?.. Сука ты получаешься, Алексей Николаевич. Я всегда говорил, что ты умнейший человек из всех, которых я знал, и я от своих слов не отказываюсь, но ты воистину дубина стоеросовая!.. Вот я, например, куда как хуже тебя владею навыками дедукции и умом не блещу, но давно подмечаю факты, что когда одни граждане натурально помирают, даже будучи относительно здоровыми, то в это самое время, буквально рядом, буквально в соседней квартире, зарождается ребёнок, или заселяется новый жилец: дальний родственник там какой-нибудь, или просто полезный человек. Короче говоря, справедливо написал Павлуша: природа не терпит пустоты. Если один помирает, то кто-то другой появляется вместо него.

Детвора возликовала и, почёсывая себе затылки, оповестила, что дядя Витя, кажется, встал на сторону сил добра.

— Ну что ж, буду действовать без излишнего ригоризма и дидактичности. — Алексей Николаевич отцепился пальцами от уха и схватил Павлика за горло. — Сейчас я придушу этого славного мальчугана, и мы все дружно посмотрим, как вместо него появится здесь кто-то другой. Если есть желающие, то можете загадывать желания, кого бы вы хотели увидеть вместо Павлика — вдруг чьё-нибудь желание и сбудется!..

— Папа! — прохрипел Павлик. — Я не хочу, чтоб вместо меня появился кто-то другой!..

— Ты по яйцам его пни! — посоветовала радостная голова Виктора Леонидыча. — У тебя подошва на кроссовках твёрдая — вот со всего маху и пни!..

— Я ему пну! — совершенно не шуточным образом сдавливал тонкое горлышко Алексей Николаевич. — Мне в этом мире всего дороже истина, а там хоть трава не расти.

— Да знаю я твою истину, рассказывай тут нам! — оснастилась ухмылкой голова Виктора Леонидыча. — Ты, батенька, просто ленивый и ноющий соплежуй, ты иногда и не замечаешь того, что под носом творится!.. прости меня, Господи, на добром слове…

Во дворе появилась парочка слишком необычных человечков в польских жупанах и сафьяновых сапогах, причём один с неудобно-выразительным собачьим выражением лица принюхивался и приглядывался ко всему, что только попадало в поле его зрения, а второй, шедший откровенно враскорячку, что указывало на непрестанные язвенные боли и эректильные дисфункции, внимательно прислушивался к склокам Алексей Николаевича и Виктора Леонидыча.

— Нам, кажется, сюда надо. — сказал Нюхач, указывая на взбудораженную компанию.