Добрые книжки

— Нет, меня окружает всё очень конкретное, мне тут очень нравится. — с готовностью отвечал мальчик.

— А что именно конкретное тебя окружает — расскажи нам, только старайся говорить очень громко, нам всем интересно тебя послушать.

— Тут всё очень конкретное, мне тут всё очень нравится. А вас что интересует?

— Ну хоть что-нибудь. Расскажи нам, что ты видишь прямо перед собой.

— Я не знаю, как про это сказать. Это как-то очень конкретно.

— Ну, оно круглое или… не знаю там… квадратное?.. какое оно?

— Оно стоит прямо передо мной.

— Ну?..

— Вас что конкретно в нём интересует?

— Мне кажется, что Павлуша над нами издевается. — применив педагогическую логику, сказал Виктор Леонидович. — С ним не в первый раз такое, я обычно ремня ему задаю — он тут же благодушней становится.

— Сейчас ему ремня не задать. — заметил Филушка. — Слишком он далеко.

— Вот в чём и ошибка вашего эксперимента. — взгрустнулось Виктору Леонидовичу. — У экспериментатора всегда перед глазами должна находиться угроза ремня.

Публика во дворе посмурнела, эмоциональная взволнованность ситуации позволила кому-то непочтительно высказаться о Павлике и о его папаше с мамашей, а некоторые решительно уковыляли прочь, надев на лица нечто обидное. Филушка смастерил из пальцев подобие пистолета и произвёл несколько выстрелов в район собственной головы. Филушка всегда недолюбливал простой трудовой народ.

— Ну, хорошо, Павлик, будь умницей, и расскажи нам про то, что ты сможешь рассказать. — попросил Алексей Николаевич. — Если это будет не совсем конкретное — то это не беда, мы попробуем тебя понять. Ты только не молчи и не отвечай вопросами на вопрос, а то как-то странно всё у нас с тобой получается.

— Тут очень много конкретного, но, если приглядеться, то можно увидеть и неконкретное. — постарался подробно рассказать про увиденное мальчик. — Мне всё тут очень нравится, но я пока не знаю, о чём мне вам будет лучше рассказать. То, что вот мне сейчас нравится, оно сиюминутно конкретное — а затем тут же сейчас превращается в неконкретное, и перестаёт мне нравиться. Но если говорить в целом, то мне тут всё очень нравится.

— Издевается!! — ехидно засмеялся Виктор Леонидович. — Уж поверьте, я своего Павлика, как облупленного знаю.

— Думаю, этого пацана надо вниз спускать, и кого-то другого посылать. — вздохнул Филушка. — Посмышлёнее чтоб был пацан, от этого толку не добьёшься.

— Павлик, дорогой наш мальчик! — крикнул Алексей Николаевич. — Хватит с тебя экспериментов на сегодня, ты уже нагулялся и спускайся по верёвке вниз.

— Нет, вы не правы, я ещё не нагулялся. — категорически ответил мальчик.

— Но как же так ты можешь перечить старшим? Ты должен слушать, что тебе старшие говорят.

— Это если обычные обстоятельства меня окружают — я с удовольствием слушаю старших, а сейчас всё принципиально необычное. Вы мне предлагаете вниз спуститься, а ничего интересного меня внизу и не ждёт.

Алексей Николаевич принялся убеждать мальчика в обратном, и пообещал ему сладких сюрпризов от тёти Лены. Мальчик резонно заметил, что сюрпризов от параллельных миров ему вкушать занятней, чем зависеть от участливости тёти Лены. «Да разве тебе не хочется вернуться домой, к приятелям, которые тебя заждались, чтоб поиграть в салочки? — удивился Алексей Николаевич. — Им никак без тебя не играется, ведь ты же самый лучший игрок в салочки нашего двора!» Мальчик сказал, что это всё ребячество, а перед ним теперь стоят куда более важные задачи. «А как же вкусный домашний обед? — ещё более удивлялся и нервничал Алексей Николаевич. — Разве ты не знаешь, что твоя матушка приготовила сегодня на редкость вкусный обед, и теперь дожидается тебя дома, слегка пригорюнившись, что ты такой непослушный?» Но мальчик решительно отказался вернуться домой, уверяя, что в параллельных мирах ему практически мёдом намазано, а с мамашиной кулинарией вопрос всегда стоит деликатный. Публика во дворе недовольно гудела, папа мальчика терял дружелюбие и требовал от Алексея Николаевича решительных действий в этом вопросе. «Как-никак, а Павлуша у меня единственный наследник миллионов, нажитых непосильным трудом; да и внуков понянчить хочется.» — говорил Виктор Леонидович, грозя позвонить сразу в МВД, в ФСБ и в администрацию президента.

— Лезь теперь сам туда. — подтолкнул Филушка Алексея Николаевича. — И скидывай этого проклятого паскудёныша на землю, иначе начнётся тут заваруха.

— Придётся рискнуть ещё разок, залезть и силу применить. Вы тут будьте на чеку.

Алексей Николаевич схватил топорик и с невероятной быстротой устремился по верёвке вверх, очень скоро исчезнув из виду. Во дворе зависла гнетущая тишина. Филушка машинально прихлёбывал из бутылки пиво и поглаживал Леночку, соблюдая культуру любовного переживания. «Это ведь мой единственный и драгоценный друг. — говорил он взволнованным шёпотом. — Ты же знаешь, Леночка, как я тебя люблю, как я вообще всех Леночек люблю, но это всё-таки мой друг. Не дай Бог — с ним что случится!»