Добрые книжки

Ни на полшага не обрывая пути и не прекращая беседовать, наши двое странников, так нелепо повстречавшихся и познакомившихся, безмятежно любовались по дороге гроздями рябины, словно зарождающимися огоньками позднего лета, не унывающей хлопотливой черёмухой, молодыми и прянично-глазурными осинами. Прижмуриваясь и сладостно пришаркивая глазами, вдыхали смолистые ароматы чащоб. Немножко полакомились и брусникой. Лёгкая, бесполезная птичка попрыгала у их ног, как бы выпрашивая вкусненького, и упорхнула, ничего не дождавшись.

— Но пребывание полноценных мертвецов в живом виде и среди живых людей вы-таки отрицаете? — спросил Алексей Николаевич.

— Есть у меня мысли по этому поводу, и я охотно поделюсь ими. — сказал добрый самаритянин. — Вы можете без труда представить себе умершего человека, представить, как тело его разлагается, а душа проникает в процесс развоплощения?

— В той или иной степени правдоподобности — да, могу себе представить.

— И вот представьте дальше, что когда процесс развоплощения завершён, умерший мозг (или, если хотите, называйте его по-прежнему человеком) видит пронзительной яркости свет, напоминающий солнце, а затем погружается в темноту. Кажется, что человек ушёл в вечный сон, в небытие, в комплектацию смерти, но внезапно он пробуждается и видит перед собой нечто, что я не смогу вам никоим образом обрисовать, но что является истинным человеческим «Я»!.. Возможно, это сравнимо с понятием абсолютной реальности, или с тем, что в «Тибетской Книге Мёртвых» описывается как Свет Чистой Истины. Он не просто пробуждает покойника, но и обращается к нему со словами утешения, с заверениями, что всё полноценное только начинается в жизни покойника, что теперь он может никуда не спешить, а придирчиво познавать сияние своей истинной сущности. «Так как теперь у тебя нет плоти и крови, — слышит человек в себе самого себя; но не того себя, которым он был, пока был живым, а того, которого он в себе ещё не знал. — то ничто не способно причинить тебе вред, будь то звук, сила удара или ужасное видение. Сиди и слушай себя, и уходи в себя, не уходя никуда.»

— И живому человеку такая задача не под силу, а как же быть умершему? — засомневался Алексей Николаевич.

— Покойнику приходится многажды трудней, чем живому. — добрый самаритянин развёл руками, демонстрируя множество неприятностей, с которыми приходится сталкиваться покойнику. — Отягощённый зудом рефлексии, покойник увлекается циклом манифестаций, описанных всё в той же «Тибетской Книге Мёртвых», словно слепой котёнок блуждает среди направлений теравады и махаяны, стремится рассмотреть не себя в себе, а увидеть души прочих умерших, когда-то близких ему людей, возле себя, стремится к встрече с ангелами и богами, которых навоображал себе ещё при жизни, и которые нисколько не соответствуют Высшей Недостижимости. А если покойник совсем слаб и не имеет сил противостоять рефлексии — он исходит из могилы и бродит по земле, исполняя волю некой матрицы, которая, конечно, тоже имеет божественное происхождение, но предназначена для самых слабых.

— И как же ему быть? — посочувствовал незадачливому покойнику Алексей Николаевич. — Ему так и суждено ходить безутешно по земле?..

— Выход всегда есть. Вне зависимости от длительности своего покойницкого пребывания на земле, ты можешь научиться слушать суть человеческих мыслей, можешь уловить подсказки Бога, направленные прямо к тебе, ты можешь выйти из матрицы в состояние обретения Света Чистой Истины и ещё раз попробовать уйти в себя, чтоб уйти во всё.

— Возможно, и вы какие-то правила знаете для исполнения этого ритуала или какие-то конспиративные слова?