Добрые слова на память

Советы трудовых коллективов предприятий, созданные на заре перестройки и гласности, для руководителей больших и малых организаций были как бельмо на глазу. Они не умели и не хотели работать, умели только требовать. Большинство в советах составляли рабочие, поэтому любое заседание заканчивалось требованием. Требовали повышения зарплаты, требовали чаще менять спецодежду, требовали платить за лечение зубов, выдвигали всевозможные социальные требования, возникающие спонтанно при очередном разговоре «о жизни». Совет никогда ни за что не отвечал. Он даже свое название не оправдывал. И вот такой некомпетентный орган должен был решить весьма сложный вопрос: как акционироваться тресту? У меня, специально изучавшего эту проблему, было много сомнений. Дело в том, что полностью отсутствовали какие-либо нормативные акты, на которые можно было опереться. Приходилось советоваться с коллегами, изучать опыт других предприятий, что-то выдумывать, импровизировать.

Конечно, не хотелось разваливать трест на части. Многие думали так же, но полного согласия в нашем «королевстве» не было. Четыре начальника строительных управлений считали иначе. Причем каждый из них заручился поддержкой «своих» членов совета. Не стесняясь, они врали работягам, обещая счастливую жизнь при акционировании «по отдельности». Приводили примеры успешных аукционирований, где, по их словам, наступил «рай земной». Но я-то знал, что это не так, поэтому использовал весь свой авторитет, чтобы остановить это безумие. С членами Совета обсудили проблему и договорились встретиться через два дня, чтобы окончательно решить судьбу нашего строительного треста.

…Я вышел из управления уставший. Голову разламывала боль. Отпустив машину, решил пройтись по свежему воздуху. Совещание трудно было назвать удачным, поэтому невеселые мысли одолевали меня, они назойливо крутились в голове, требовали внимания и анализа. Да, люди должны понимать, куда они идут, им нужны перспективы. Мне самому необходима четкая концепция, если я пытаюсь оказать влияние на других. Мне нужно самому хорошо представлять, куда двигаться, и только тогда можно тянуть за собой других. А знаю ли я сам, куда идти? Чего я добиваюсь, используя свой личный авторитет и опыт?

Вдруг я услышал свое имя и отчество, Оглядевшись и никого не увидев, собрался спуститься в подземный переход, что находился под проспектом Стачек, но, сделав шаг, опять услышал голос. Обернувшись, увидел машину и выходящего из нее Генерального директора Кировского завода. Его трудно было с кем-нибудь перепутать, он отличался практически от всех, кого я знал. Среди моих знакомых таких красивых мужиков не было.

— Петр Георгиевич, вот уж не ожидал тебя увидеть!

— Ты думаешь, я ожидал с тобой свидеться? О чем задумался? Чуть машину мою не сбил…

— Решил пройтись после заседания трудового коллектива.

— А ты разве не знаешь, что после заседания Совета трудового коллектива пешком ходить нельзя?

— Почему?

— Опасно.

— Никогда об этом не задумывался.

— Для тебя это впервой, а я этот этап уже прошел. Сказать честно, это были самые тяжелые для меня времена, времена так называемого Совета трудового коллектива. Что это за зверь такой, никто толком не знал. Все решения сводились к «дай, дай, дай».

— Значит, и у вас на заводе было то же самое?

— Не сомневайся. Везде так было, где работали советы. Но ладно о грустном. Как дела, что за мысли не дают покоя?

— Петр Георгиевич, на ходу не расскажешь… Смотри, на нас уже обращают внимание.

— И то верно. У тебя есть время, хотя бы час?

— Есть.

— Садись в машину, доедем до скверика в Автово, там и поговорим.

Сквер находился за железной дорогой, что вела на станцию Автово, сразу за переездом.

— Давненько я здесь не был, — пробираясь через кустарник к скамейке, говорил на ходу Петр Георгиевич.

— Скажи я кому, что с директором Кировского завода по кустам ползаю, не поверят.

— А чего тут плохого. Раньше я здесь часто сиживал. Вон, посмотри, у кладбищенской стены гаражи стоят, там и мой где-то притулился…

— У тебя там гараж?

— А чего ты удивляешься? Я что, сразу Генеральным стал? Нет, милый мой, после института работал сменным мастером в цехе турбинных лопаток. Видел, что происходит на заводе, и днем, и ночью. Потом был заместителем начальника цеха по производству. Начальником цеха трансмиссии. Численность — больше тысячи человек. Крика и ругани выслушал — на всю жизнь хватит. Тогда таким как я персональные машины еще не подавались… Жили скромно. Ну, рассказывай про свои беды, тут нам никто не помешает.

— Ты знаешь, Петр Георгиевич, в последнее время я как машина стал: это надо сделать, и вот это надо сделать, и еще это, и это. Времени на все не хватает, а тут как снежная лавина — акционирование. Как будто кому-то фитиль к заднице поднесли, давайте поскорей, давайте поскорей! Будто мы большие специалисты в этом деле, знаем, как акционироваться, что акционировать. Кто говорит, надо весь трест сохранить, как единое целое, кто-то утверждает, что каждое строительное управление должно быть самостоятельным… Где правда, не знаю.