Добрые слова на память

Следующей остановкой была площадь искусств с великокняжеским Михайловским дворцом, где впоследствии расположился Русский музей. Дворец построил Карл Росси, а после этого спроектировал и площадь, которая называлась в то время Михайловской.

Алексей перестал бороться с Колей, а тот не отходил от Лизы. Было смешно смотреть, как он то справа, то слева пытался прикоснуться к ее руке, она вздрагивала от таких прикосновений и уже жалобно смотрела на Николая, только взглядом прося не мешать ей работать.

Потом экскурсия прошла к площади Островского с памятником Екатерины Великой, с Александринским театром и новым корпусом Публичной библиотеки. Еще один превосходный ансамбль архитектора Росси. А закончила Лиза свой рассказ на улице Зодчего Росси, бывшей Театральной. Эта улица, позади театра, вместе с маленькой площадью, на которую она выходит, тоже включена в «театральный» ансамбль Росси. По обе ее стороны два дома, выкрашенных в расхожий цвет классицизма, желтый. Ряды аркад и колонн этих домов, словно зеркальное отражение друг друга. Эту улицу называют самой пропорциональной улицей города. Ширина улицы и высота домов одинаковы — 22 метра, а длина улицы в 10 раз больше, 220 метров.

Алексей загляделся на удивительную композицию улицы, он слышал голос Лизы, но слова не воспринимал, так был поражен четким ритмом, динамикой, рельефной пластикой — гармонией сооружений.

Свой долгий рассказ о Карле Ивановиче Росси и его выдающихся сооружениях Лиза закончила словами Белинского, что тот, кто хочет видеть Петербург «как великолепный и прекрасный город, столицу России и один из важнейших в мире портовых городов, тому, разумеется, достаточно только взглянуть на Александринский театр, который с его прелестным сквером впереди, садом и Аничкиным дворцом с одной стороны и Публичной библиотекой с другой составили одно из замечательных украшений Невского проспекта…»

В ногах чувствовалась усталость, но от красоты увиденного в голове было светло и ясно. Лиза прощалась с экскурсантами. Алексей сидел на скамейке, наблюдая за Колей. Тот дождался, когда все отошли, и заговорил с ней. Она улыбалась, но что отвечала, Алексей не слышал. Затем, посмотрев на часы, кивнула ему и быстрыми шагами пошла к Невскому проспекту. Коля остался один, повесив голову, подошел к Алексею.

— Ну, что, Коля, не удалось познакомиться поближе?

— Кажется, не удалось, — друг вздохнул.

— Бывает.

— Еще не вечер.

— Наверняка кто-нибудь уже вскружил ей голову.

— Да уж, — Коля присел рядом на лавочку. — Таких мастеров много.

После минутного молчания он уже с улыбкой спросил Алексея:

— Ну, какие наши дальнейшие планы?

— Может, автобусная экскурсия по городу?

— Нет уж, экскурсий хватит, я бы пообедал.

— Хорошо, поедем на Комсомольскую площадь, там кафе, где можно хорошо поесть и выпить отличного пива.

— Поехали. Всю дорогу Коля вспоминал Лизу.

— Какая девушка, красавица, правда ведь красивая, а? И умница.

— Да, Коля, красивая, но она не в моем вкусе.

— А мне она понравилась.

— Стрелой, прямо в сердце.

— Да, стрелой, и нечего смеяться. Слушай, а может, еще раз сегодня пойти на экскурсию.

— Коля, это без меня.

— Ну, ладно.

В кафе было много народа, помещение хоть и называлось кафе, но скорее всего походило на пивной бар, да и люди в основном приходили сюда ради пива. Найдя в уголке два места, Алексей с Колей сделали заказ. Пиво принесли сразу, мясное попросили подождать. Когда выпили по бокалу и на душе стало теплее, Коля, глядя в окно, спросил.

— А что это такое, завод?

— Это корпуса Кировского завода.

— Так это что, бывший Путиловский? Тот самый, старинный? Сколько же ему годков?

— С тех пор, как его Путилов построил, много воды утекло.

— Значит, его Путилов построил? — Ну, а кто еще, поэтому и Путиловским назвали.

Пожилой мужчина, сидевший рядом с ними, внимательно посмотрел на Алексея и сказал:

— Извините меня, молодой человек, что невольно подслушал ваш разговор, но должен заметить, что Николай Иванович Путилов никогда ничего здесь не строил. Двенадцать лет был собственником завода, а построили задолго до него.

— Как это до него? — вспыхнул Алексей.

— Да так вот.

Алексей уставился на мужчину, тот тоже смотрел на него. Он был стар, лицо приятное, абсолютно седой, лицо чисто выбрито, очки в роговой оправе с толстыми выпуклыми стеклами. Кадык выглядывал из застегнутой на верхнюю пуговицу не новой, но чистой рубашки. На безымянном пальце правой руки надето тонкое золотое кольцо. Алексею, давно работающему с людьми, было понятно: перед ним сидит не какой-то забулдыга, но и не инженер, так как руки — рабочие, пальцы узловатые, видно было, много работал физически.

— И вы извините меня, — Алексей остановился, мужчина, чуть наклонив голову, внимательно слушал его. — Двенадцать лет очень мало, — продолжил Алексей, — чтоб такую память о себе оставить, ведь ее даже за годы Советской власти стереть не удалось, и, насколько мне известно, перед революцией заводом управлял тоже Путилов, кто-то из династии.

Старик улыбнулся.