Добрые слуги дьявола

В принципе в бар пускали всех без ограничения, однако каким-то совершенно естественным образом контингент подбирался однородный: так и сегодня все посетители, за исключением этого парня, были влиятельными и преуспевающими людьми. Если бы ультрафиолетовые лучи позволяли разглядеть что-либо, кроме зубов и высоких стаканов, можно было бы убедиться, что бар полон знаменитых журналистов, фотографов и деятелей самых различных видов искусства. Однако было невозможно разглядеть что-либо на расстоянии дальше двух метров от себя, что обостряло в человеке чувство одиночества и задумчивой меланхолии, тогда как вокруг, невероятно близко, было множество незнакомцев и незнакомок, одетых в одинаковую темную одежду. Лишь иногда мелькали редкие вспышки другого цвета: лиловый галстук, серая рубашка или белые бюстгальтеры женщин, просвечивавшие под темными свитерами, но никого, казалось, не удивлявшие. Время от времени можно было заметить белые крапинки на чьем-нибудь менее шикарном костюме, мужскую голову с покрашенными в платиновый цвет прядями, но в основном в темноте виднелись лишь высокие стаканы, похожие на световые мечи, которыми в «Звездных войнах» сражались за господство во Вселенной.

— Еще «Бомбей» с тоником, — заказала Инес, снова кинув взгляд на мужчину на углу барной стойки. Ей не с кем было даже поделиться. Далеко позади остались времена, когда женщины приходили в бар группами по трое-четверо, нервно хихикая, как смущенные школьницы, и шепча друг другу на ухо: «Слушай, мне нравится вон тот… ай, только не толкай меня локтем в бок, он ведь заметит, дурочка…» Современные преуспевающие дамы не собираются стайками, как скворцы, а приходят поодиночке в бары вроде «Кризиса 40» и сидят, облокотившись на барную стойку, а о том, что увидели первого красавца в мире, могут поведать лишь своему «Бомбею» с тоником.

«Выпью еще бокальчик, — сказала себе Инес, — все равно завтра нужно делать фотографии только для Майры, для серии, которую она называет «Встречи с женщинами в тени», ничего важного». В действительности предстоящие три дня казались ей выходными по сравнению с обычной занятостью: до послезавтра, когда она собиралась отправиться в Цюрих, по заказу картинной галереи, у нее не было никаких дел, кроме этого репортажа, довольно посредственного, по ее представлениям.

— Еще джин, пожалуйста, и два кружочка лимона… вот так, спасибо. Расслабляться так расслабляться.

«Хуже всего то, что в моем возрасте, — думала Инес, — человек не принадлежит ни к молодому, ни к старшему поколению». Если бы она была моложе хотя бы лет на пять, то сейчас не постеснялась бы подойти к тому парню на углу и сказать ему «привет». Хотя в действительности Инес не то чтобы стеснялась подойти к нему, она просто боялась своей неуклюжести. Она с детства привыкла вести себя по-другому: хорошенькие девушки — принцессы, им не нужно навязываться мужчинам. Принцессы не ищут себе кавалеров, потому что привычки простых смертных для них просто немыслимы, и, отступив от этого правила, они делаются неловкими, говорят глупости и блестяще садятся в лужу.

— Эй, блондинчик, дай прикурить?

Нет, исключено. Невозможно, чтобы она сказала это, как третьесортная местная Мае Вест или, еще хуже, Лолес Леон, а глупее всего то, что она даже не курит — бросила много лет назад. Но она действительно это сказала — действительно! Подошла к этому парню в белой рубашке, сморозила глупость и — что теперь? Инес нырнула в свой «Бомбей» с тоником, желая потонуть в бокале.

— Прости, ты ко мне обращаешься?

Постой-ка: похоже, он меня не расслышал. Действительно не понял, в чем дело. К счастью, он так же ничего не слышит, как и все мы здесь, с облегчением вздохнула Инес, спасибо ремиксу Эминема, оглушающему сейчас посетителей и персонал «Кризиса 40».

Несколько минут назад Инес Руано с некоторым неудовольствием слушала монотонно стучавшую в баре музыку: ей больше нравились каверы вроде перепетой «Шуга-Бейбз» песни Стинга, но сейчас она готова была почти заплакать от благодарности. («Инес, тебя скоро погубит глупая гордость, если ты не погибнешь раньше от гнетущей тебя неудовлетворенности».) Ей хотелось рыдать от благодарности, потому что этот рэп и все святые помогли ей не выставить себя полной идиоткой. Ну, что теперь тебе взбредет в голову? Как предпринять новую попытку? («Ты уверена, что хочешь продолжать это? Ты ведь никогда раньше не обращала внимания на мальчиков с ангельскими личиками, тебе скорее нравились их полные противоположности, на твою беду… Разве не так? Так, так, но ведь клин клином вышибают, как говорит моя дорогая матушка. Ну давай, скажи ему что-нибудь».)

Однако единственное, что пришло Инес в голову, — осмотреть его с головы до ног, и тогда она заметила, что у этого Аполлона расстегнута пуговица на брюках. Подумаешь, ерунда какая… с каждым может случиться, принцессы никогда не станут указывать на такое, это очень нехорошо — звучит как намек или, что еще хуже, насмешка…

— Извини, я… просто хотела сказать… ну, в общем, у тебя расстегнута ширинка, вот.