Добрые соседи

— Нет. Они никогда не знают, как поступить. Можно рассказать мисс Лопес, но ведь в школу мы вернемся только в сентябре. А ждать нельзя. Наверное, все-таки нужно пойти в полицию.

Шелли еще раз пригладила волосы. Руки не встретили там ничего утешительного. Она с тоской посмотрела на Джулию.

— У нее будут большие неприятности. Я этого не хочу.

— Не будут, — возразила Джулия. — Такое только с неблагополучными бывает. А ее просто заставят прекратить.

— А если мне не поверят? Или скажут маме, что я на нее настучала, и она меня возненавидит?

— Вряд ли копы так поступят, — возразила Джулия. — Ты на свою спину погляди. Никто не обвинит тебя во лжи.

— Ты не понимаешь. Кроме нее, у меня никого нет.

— У тебя буду я. Если станет совсем плохо, сбежим. И не вернемся, пока все не уладится, — пообещала Джулия.

— Ты правда готова?

На Джулию вдруг снизошел покой. Она и не догадывалась, что внутри у нее есть такой стальной стержень.

— Я с тобой. Ты же мне все рассказала, теперь мы вместе. Я должна что-то делать. И тебе ничего не делать не позволю. Ты же сама сказала: останешься там — умрешь. Я тебе верю. Это уже происходит. Я не дам тебе умереть.

У Шелли потекли слезы, и, внезапно ощутив странный мир в душе, она кивнула:

— Хорошо.

Они обнялись.

— Я тебя кровью перепачкала. Прости, — сказала Джулия.

— Неважно. — Она указала на пятнышко на гавайской рубашке подруги: — Я тебя тоже.

— Мы теперь сестры по крови.

— Сестры по крови, — откликнулась Шелли. И впервые на памяти Джулии усмехнулась. Звук этот сперва разбил Джулии сердце, а потом исцелил его, изменив навеки.

Пока происходило примирение, Крысятник делал свое дело. Первые метров семьсот они бежали, но потом из-за жары перешли на шаг — все, кроме спортсмена Сэма Сингха. Добравшись до своей улицы, они разбежались по домам, переполошили родителей — те спали, или работали, или бросали лед в кофе к завтраку. Родителей ввели в курс дела. Вызвали скорую. Улица оживилась, будто птички зачирикали. Те, у кого детей не было, тоже слышали оклики от дома к дому, пыхтение, предупреждения и вообще суету. Вышли полюбопытствовать. Некоторые выбежали.

Понти, Хестия, Оттоманелли, Уолши и Джейн Гаррисон поспешали — в домашней одежде и шлепанцах. Джейн прихватила с собой кружку из «Криспи Крим Донате», которую потом выронила. Арло Уайлд все еще страдал от похмелья, когда поднялась суматоха. Он не потрудился одеться. Увидел за окном перепуганный Крысятник — все тыкали пальцами в сторону парка. Увидел направлявшуюся к дому толпу. Явно дело неотложное. И неприятное. Он окинул взглядом детей, выискивая Джулию и Ларри. Не нашел. А потом разглядел рядом с провалом что-то очень похожее на его гавайскую рубашку, а повыше — светловолосую голову. Арло в одних боксерах в тигровую полоску выскочил из дома и помчался на всех парах.

Девочки говорили уже минут пятнадцать и так увлеклись, что не заметили взрослых. Первой их увидела Джулия. Приближались они стремительно.

Во главе — Рея Шредер. Маленькая, решительная и ошеломительно нормальная.

И тут встал вопрос жизни и смерти. Выбора правильного пути. Если ждать, Джулия может струсить. Позволит себя убедить, что все не так серьезно, как кажется. Расскажет обо всем родителям, а те станут юлить, оправдывать, потому что, если речь идет о соседях по Мейпл-стрит, они только и умеют, что сглаживать углы. А Шелли окончательно разочаруется в людях. Уйдет в себя, а монстр будет все свирепее, все злее. Шелли, которую Джулия так любит, умрет.

— Шелли! — выкрикнула Рея Шредер.

Шелли услышала голос матери, глаза ее расширились. Она в непритворном страхе схватилась за свои обкорнанные волосы.

— Бежим! — крикнула Джулия. — А то они нас поймают!

Шелли вскочила и бросилась прочь — в сторону провала, потом дальше, в направлении полицейского участка. Джулия — следом, изо всех сил работая ногами и руками. Они бежали рядом сквозь летний зной, озадаченные взрослые поспешали вдогонку.

Джулия оглянулась. Увидела отца. В одних дурацких трусах он мчался быстрее всех, обгоняя по очереди взрослых, лица которых выглядели озабоченными. На них, как это всегда и бывало, смешались любовь, страх, неудовольствие. Джулия слышала, как насекомые поют гимны жаре, ощущала липкость травы, в груди жгло, за парком высились здания, будто с другой планеты. За Шелли она поспевала с трудом. Лицо у той было перекошено, глаза почти закрыты, вид одержимый.

Выскочив из парка, они рванут по переулкам, через дворы — там не поймают. Джулия уже представляла, как они, запыхавшиеся и потные, ворвутся в полицейский участок. Попробуют найти понимающего человека. Если попадется не тот, родители Шелли сядут в тюрьму за издевательство над ребенком, а не отправятся к какому-нибудь психиатру. Семья развалится, платить ипотеку за дом № 118 по Мейпл-стрит станет некому. Или вот их с Шелли поймают еще до того, как они добегут до полиции. Затащат в машину кого-то из родителей с Мейпл-стрит, а потом Шелли изобьют так сильно, что она совсем падет духом.

Подползли сомнения: может, лучше к кому из взрослых, а не в полицию? Может, то, что они придумали, глупо?