Добрые соседи

На экране появился Арло — он стоял перед домом № 116, рядом с Герти и детьми. Фотографию сделала Рея, сразу после их переезда. Шею Арло обвели красным кругом.

Арло с детьми поискали пульт в кровати у дремлющей соседки, но не нашли. Это не остановить.

Мейпл-стрит, 118 27 июля, вторник

Рея увидела себя в вечерних новостях. От помех изображение дробилось. Это не ее фигура. Не ее голос. Не ее лицо.

Как с той девушкой из венгерской кондитерской. Волоски на загривке встали дыбом. Она обернулась — в дверном проеме стоял Фрицик. У нее возникло ощущение, что и Элла тоже рядом, но прячется.

Середину дня они провели в полицейском участке. Все прошло хорошо. Говорили то, что надо. Фрицик так нервничал, что у него все время тряслись ноги под столом — Бьянки пришлось попросить его взять себя в руки.

— Ну? — спросила она.

Фрицик ввалился в комнату. Глаза красные. Пошатывается.

— Ты пьян?

— Ребенок миссис Уайлд не пострадал? — спросил он.

— Да чего ты переживаешь? — откликнулась она.

— Мам. В новостях только об этом и кричат. Почему она не вернулась домой? Почему ее держат вбольнице?

— ФРИ-ЦИК, — отчеканила она.

Изо рта у него дурно пахло. Волосы стояли дыбом.

— Мы же хотели их просто припугнуть. Но не увечить человека!

— Элла! Ступай наверх! Живо!

Молчание.

— Элла. Я знаю, что ты подслушиваешь.

Из-за двери мышкой выскользнула маленькая босоногая тень и пустилась наутек. Фрицик заговорил было снова. Рея подняла руку и не опускала, пока у нее над головой не стихли шаги.

— Она всем расскажет, — пояснила она.

— Прости. Прости, пожалуйста. Это убийство?

Я — убийца?

— Нет, разумеется.

— Ребенок не пострадал? Миссис Уайлд не пострадала?

Рея нахмурилась. Лицо ее все проступало сквозь помехи на экране — прямо публичное отсечение головы, и все это просто мерзко. Эта странная злобная тетка в морщинах — не она. Такой и испугаться недолго. Она — мать четверых детей, сама с высшим образованием, муж тоже. Носит одежду от Эйлин Фишер. Семь лет возглавляла родительский комитет Гарден-Сити. Она не маньячка, не клеветница, не психопатка. И у нее всяко нет времени устраивать охоту на ведьм — в отличие от какой-нибудь домохозяйки-неудачницы. Такова реальность. Внутри ревела тревожная сирена.

Ее дочь, самое дорогое на свете, пропала.

— Далась тебе эта Герти! Это она меня ударила!

Очень больно. Сильная, как бык. Знаешь, чем она сейчас наверняка занимается? Трескает мороженое, закинув ноги повыше, а все ее обнимают и кудахчут, какая она красавица. Ребенок не пострадал, уж ты мне поверь, в противном случае коп бы об этом обмолвился. Назвал бы покушением на убийство, но не назвал же. Знаешь, зайчик, я думаю, она вообще не пострадала. Слышал все эти вопли и визги? Женщина, которой грозит выкидыш, так себя не ведет. Санитарам пришлось разве что не привязывать ее к носилкам. Просто впала в истерику. Она вообще истеричка.

Фрицик прислонился к столешнице. Грудь его дергалась от сдерживаемых рыданий, но наружу не прорывалось ни звука.

— У них все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо, — нашептывал он.

Она подошла к нему поближе. Он мужчина, и она всегда чувствовала между ними определенную дистанцию. Фриц ничем не смог заполнить этот пробел. В итоге почти все свое детство Фрицик провел в одиночестве. В результате сделался любвеобилен. Вечно бегал за девочками, испытывал душевные муки и воображал, что это любовь.

— Ты меня расстраиваешь, — произнесла Рея.

Он погрузил точеный профиль в огромные мужские ладони. От него пахло водкой, он не побрился. Она внезапно поняла, что он прогуливает тренировки. А вот на вечеринки ходит исправно.

— А что, если мы вообще неправы? Например, она просто упала? Несчастный случай? — спросил он.

Щеки у Реи покраснели. Она треснула кулаком по забинтованному колену. Перед глазами взметнулись искры — потоки света. Она вскрикнула от боли.

— Мам!

— И кто, по-твоему, все это натворил? Я?

— Нет, конечно, — ответил он, но перед словами — крошечная заминка, пауза. В ней что-то таилось.

— Ты причиняешь мне боль, а мне и так плохо. Ты же знаешь, что я вся на нервах!

— Что ты, мам. Ну, пожалуйста.

Она не смотрела на него. Если посмотреть, слова прозвучат фальшиво.

— Ты ведь любил Шелли?

— Э-э, мам… Я ею не занимался. Когда она, маленькая, хотела поиграть, я вел себя по-свински. Вот если бы я…

— Показания дали очень многие дети. И это только начало. Полиция ничего делать не будет. Это я уже поняла. Придется нам. Нам с тобой.

Фрицик уронил руки на столешницу и зарыдал. Прерывистый басовитый звук заполнил всю комнату.

— Прекрати. Мне больно смотреть, как ты плачешь.

— Прости. Прости меня.

Она потянулась к холодильнику. Вытащила бутылку красного, взяла большой бокал. Наполнила наполовину.

— Вот, — сказала она.

Он совсем расклеился. Ничего не видел.

Она насильно всунула ему бокал.

— Я всегда для тебя все делала. Ты поступил в университет. На все готовенькое. Чего еще хотеть?

Он залпом осушил бокал. Зубы и губы стали красными, в цвет глаз.

— Ступай в постель. Ты перенапрягся. Через неделю, когда отдохнешь, вернешься к тренировкам.