Добрый ангел смерти

– Наверно. Или умер от побоев… – сказал я, рассматривая снимок, на котором четверо вытаскивали шлюпку на берег. В шлюпке лежали какие-то мешки.

– Знаешь, – сказал я, посмотрев снизу вверх на Гулю. – Что-то здесь не так… Все снимки, кроме этих трех, совершенно «мирные». Они сняты как бы со стороны, никто специально не позирует. А здесь все смотрят в объектив, все, кроме связанного.

– Может, снимали разные люди? – предположила Гуля.

Я задумался. На фотографиях присутствовали шесть человек, включая связанного. Но на одной отдельной фотографии можно было увидеть только пятерых.

На «могильном» снимке стояли четверо, а пятый должен был снимать. Значит, шестой действительно был похоронен под песком с импровизированным, почти шутовским крестом. Получалось, что снимки шхуны и шлюпки с людьми, и пятерых, уже вышедших на берег, были сделаны пленником. Видимо до того, как он стал пленником.

Я поделился своими мыслями с Гулей.

– Значит, он следил за ними? – сказала она. – А зачем?

Я пожал плечами.

– Коля, а давай разложим снимки по очереди, как они были сняты.

Предложение Гули мне понравилось. Я достал пленку, и мы вдвоем, растянув ее перед горящей настольной лампой, отыскивали соответствующий кадру снимок и выкладывали его на столе в ряд. Когда дошли до двух последних кадров – переглянулись. Вместо портретов Гули там была сплошная темнота.

– Ничего, мы с тобой в фотоателье сфотографируемся, – пообещал я.

Разложенные по порядку снимки подтвердили наши выводы. Человек с фотоаппаратом ждал приближения шхуны, потом следил за шлюпкой, в которой пятеро неизвестных что-то доставили на берег. Потом его заметили, отобрали фотоаппарат, связали и сфотографировались вместе с ним. Только явно не «на память», иначе фотоаппарат они забрали бы с собой.

– Странно, что «Смена» лежала в палатке, – произнес я. – Я бы на их месте или забрал ее с собой, или выкинул в море…

– Пустыня – это то же море, – сказала Гуля. – Все, что бросишь на песок через час-два будет уже под песком. Людей там нет, рядом никто не живет…

Интересно, они еще живы?

Я присмотрелся к лицам людей на фотографиях. Им было лет по тридцать-сорок.

– Наверно, живы.

– Тогда надо снимки в милицию отдать.

– Ты что, – я обернулся к Гуле. – Что милиция будет с ними делать? Мы даже не знаем, где это произошло! Ясно, что за границей. Даже не в России. Кому сейчас интересно будет копаться в делах двадцатилетней давности, да еще и в другой стране?

Я положил снимки ,обратно в конверт и спрятал в ящик стола.

– Я только предложила, – извиняющимся тоном сказала Гуля. – Может, у этого связанного есть родственники и они не знают, что с ним произошло…

– Может быть, – согласился я.

Разговор на этом закончился, и мы спустились вниз.

Пообедали со стариками. Картошка, салат, котлеты. Компот на десерт. У меня было такое чувство, что мы живем здесь уже несколько лет, что мы кровные дети Ольги Мыколаивны и Юрия Иваныча. Что и дальше, до самой смерти, мы будем жить в этом доме, в Коломые…

Я тряхнул головой. Посмотрел на заплаканное дождем окно.

Юрий Иваныч встал из-за стола, надел пиджак.

– Пиду на пошту, можэ, пэнсию дають, – сказал он, выходя в коридор.

Дождь, взявший нас опять под домашний арест, напомнил мне о Киеве. Мы сидели молча за столом втроем со старушкой.

– Можэ, курэй завэсты? – задумчиво спросила она и сама же пожала плечами.

У каждого человека дождь вызывает свои мысли и вопросы. Я посмотрел на Гулю.

– Пошли погуляем, – негромко предложила она. – Там, на вешалке, два зонтика висят.

– Погуляйтэ, чого там, – Ольга Мыколаивна обернулась ко мне. – А я вдома посыджу. Посыдиты – цэ тэж добрэ для здоровья!

Когда мы вернулись с прогулки, Юрий Иваныч ошарашил нас новостью, принесенной им с почты. Прошедшей ночью был убит фотограф, работавший в единственном коломыйском фотоателье. Там его, убитого, и нашли утром. А все фотоаппараты и оборудование украли.

Эта новость отняла у меня речь. Ночью я аккуратно, чтобы не разбудить Гулю, поднялся и подошел к окну. Снова увидел дежурившую на улице машину.

Связывать регулярное присутствие машины перед домом с убийством фотографа было бы нелогично. Просто время, видимо, было такое. Время было наполнено напряжением и убийствами.

Глава 73

Через день почтальон принес мне вызов на телефонные переговоры. Вызывал Киев, так что настроение у меня сразу поднялось. «Видно, Петя что-то узнал или полковник выполнил свое обещание», – думал я по дороге на почту.

Почта находилась недалеко от вокзала. Вышел я за полчаса до указанного в вызове времени переговоров. Гуля осталась дома.