Добрый ангел смерти

Я шел вдоль нашей улицы по разбитой асфальтовой дороге, обходя лужи, напоминавшие о дождях прошлой недели. Эти лужи-долгожители доказывали импотенцию осеннего солнца. «Октябрь уж наступил», – вспомнил я строчку из Пушкина. Когда-то эта строчка вызывала у меня приступ смеха, ведь была она ответом на вопрос-анекдот: «В каком месте „Евгения Онегина“ Пушкин упоминает о Великой Октябрьской революции?» Сейчас, думая о наступившем октябре, я не ощущал ничего, кроме упрямой прохлады воздуха, также игнорировавшей присутствие солнца, как и лужи на асфальте.

Отдав телефонистке свой вызов, я присел на скамейку лицом к шеренге пустых телефонных будок. Круглые настенные часы показывали одиннадцать.

Через полчаса я подошел к телефонистке. Попросил ее проверить вызов. Она, отвлекшись от чтения какого-то женского журнала, взяла в руки мою бумажку, позвонила на телефонную станцию. «Ирочка, проверь тридцать седьмой, Киев».

Потом подняла свой безразличный взгляд на меня, сказала «Ждите!» и снова уткнулась в журнал.

Я вернулся на место.

Услышал с улицы звук остановившейся машины. Обернулся и посмотрел в окно – возле почты стояла коричневая «шестерка», из нее вышел прилично одетый мужчина в очках. Зайдя внутрь, он бросил на меня спокойный взгляд, прошел к телефонистке, негромко спросил ее о чем-то. Снова оглянулся на меня. Потом подошел.

– Николай Иванович Сотников? – спросил он, остановившись передо мной. Его умные прищуренные глаза улыбались за стеклами очков в тонкой металлической оправе.

– Да, – произнес я озадаченно.

– Пойдемте, есть о чем поговорить, – сказал мужчина.

– Я жду звонка…

– Нет смысла, это я вас вызвал, – сказал он. Пойдемте.

– Вы от Витольда Юхимовича? – спросил я.

– От кого?

– От полковника Тараненко…

– Близко, – мужчина кивнул. – Почти угадали.

Мы вышли из почты, сели в коричневую «шестерку».

– Можете меня звать – Алик, или Алексей Алексеевич, – сказал мужчина, заводя машину. – Тут красивые окрестности, вы любите дикую природу? Конечно, любите, иначе что бы вам делать в пустыне? А? – И он повернулся ко мне, спокойно улыбаясь.

Потом протер носовым платком каплевидные стекла очков, снова водрузил очки на немного курносый нос.

Мы проехали мимо вокзала, свернули на незнакомую мне улицу.

– Куда мы едем? – спросил я, видя, что мы выезжаем из Коломыи.

– Я хочу вам показать один хороший санаторий, – сказал Алик. – На будущее… Там и отдохнуть можно, и подлечиться…

«Шестерка» выехала на трассу. Пристроилась за трейлером с польскими номерами.

Алексей Алексеевич пару раз высунулся налево, пытаясь обогнать трейлер, но не решился. Мы ехали вдоль соснового леса со скоростью не больше шестидесяти километров в час. Наверно, поэтому на лице у водителя появилась кислая мина.

Его внешность, его манера говорить, четко произнося каждое слово, каждую букву, отражали исключительную самоуверенность. Его лицо изначально выражало приветливость – даже без улыбки. Человек с таким лицом не мог не вызывать доверия.

– Извините, что так медленно едем, – он бросил на меня быстрый взгляд. – Обычно трасса не так загружена…

Минут через пятнадцать мы свернули в лес и поехали по совершенно пустой, гладкой, как лед, асфальтовой дорожке шириной всего в одну машину. Въехали в открытые ворота, свернули направо и остановились у деревянного коттеджа с крыльцом и широкой застекленной верандой. Перед тем как выйти из машины, Алексей Алексеевич потянулся рукой к заднему сиденью и взял оттуда элегантный кожаный портфель.

Поднявшись на крыльцо, он открыл ключом двери и оглянулся на меня.

* * *

Мы зашли на веранду. Открыли еще одни двери и оказались внутри просторной уютной комнаты с камином.

– Присаживайтесь, Николай Иванович. – Алексей Алексеевич сел за полированный стол и выдвинул стул рядом с собой. – Тут еще не топят… На улице, кажется, теплее, – сказал он потирая руки.

Я присел. Меня уже разбирало любопытство, хотелось узнать – ради чего надо было ехать в этот санаторий? Ясно, что не для того, чтобы передать мне привет от полковника Тараненко и сказать, что можно возвращаться в Киев. Тем более, что он как-то неопределенно среагировал на упоминание о полковнике.

Алексей Алексеевич тем временем раскрыл кожаный портфель, вытащил оттуда на стол большой конверт и выжидательно посмотрел на меня.

– Я думаю, вы догадываетесь, к какой службе я имею отношение, – проговорил он, мягко улыбаясь. – Меня попросили с вами поговорить коллеги из Киева. По поводу вашего путешествия. Перед разговором хочу сказать вам, что мы, как и вся страна, работаем теперь по новым правилам, а это значит, что мы больше не рассчитываем на бесплатную помощь энтузиастов. Если в Киеве решат, что ваша информация имеет ценность – вам заплатят.

Он раскрыл конверт, вытащил оттуда несколько больших фотографий. Разложил их передо мной на столе.

К своему удивлению, на одной из фотографий я увидел Петра, сидящего в кафе за столиком с двумя незнакомцами. Еще больше я удивился, когда на другой фотографии увидел себя, следящего за шахматной баталией в университетском сквере.