Добрый ангел смерти

Петр и Галя встретили нас радушно, как родственников. Я на минуту и сам вдруг почувствовал между нами это невидимое родство.

Они дали нам в распоряжение свою спальню. Туда мы снесли вещи, переоделись.

Потом, оставив Гулю в квартире Петра, я вышел на улицу. Купил телефонную карточку и позвонил Олегу Борисовичу.

– Николай Иванович, с приездом! – обрадованно произнес Олег Борисович. – Давайте в половине первого у могилы патриарха, под колокольней Софиевско-го собора.

– Хорошо.

– До встречи, – произнес Олег Борисович и положил трубку.

Я вернулся к Петру.

За окном светило солнце. До встречи с Олегом Борисовичем оставалось сорок минут. Снова оставив Гулю вместе с Галей, – Петр вышел куда-то по своим делам – я поехал на встречу.

Олег Борисович подъехал к могиле патриарха на темно-синем «БМВ». Не без труда он выбрался из машины, потом, наклонившись к открытой двери, сказал что-то шоферу и направился ко мне.

На нем был элегантный серый костюм, который каким-то таинственным образом не то чтобы скрывал грузную фигуру Олега Борисовича, а скорее переключал внимание на себя, на свой покрой. В левой руке он нес кожаный дипломат.

– Ну как доехали? – спросил он, кивнув в знак приветствия.

– Хорошо, спасибо.

– Пойдемте, присядем на солнышке, – он жестом показал на открытую дверь в монастырь-заповедник;

Мы уселись на свободной скамейке. Он положил дипломат на колени и скрестил руки на груди.

Я осмотрелся. На территории заповедника несколько молодых мамаш катали коляски с детьми. Через скамейку от нас сидела парочка пенсионеров. У входа в собор без дела стоял фотограф, обвешанный аппаратурой. Рядом с ним на треноге висел стенд с образцами фотографий.

– У вас пакет или сумка есть? – спросил Олег Борисович, обернувшись ко мне.

– Нет.

– Да? – удивился он. – А вы что, деньги в карманах понесете? Хотя вам, тут, конечно, недалеко.

– Деньги? – переспросил я.

– Ну да, я же сказал вам в Коломые. Олег Борисович смотрел на меня с улыбкой и, казалось, получал удовольствие от моего недоумения.

– Скажите, – снова заговорил он. – А кроме палатки, газеты и фотоаппарата вы там ничего не находили?

– Нет.

– Ну ладно, здесь, – он хлопнул ладонью по лежавшему на коленях дипломату, – десять тысяч долларов… Пять тысяч за фотоаппарат и пленку, три тысячи за то, что больше никто, кроме вас и вашей жены, не будет знать об этой пленке.

– А две тысячи? – спросил я озадаченно.

– А две тысячи – это часть другой суммы, аванс, так сказать… – Олег Борисович приоткрыл дипломат, наклонив голову, заглянул внутрь и снова прихлопнул его крышку.

– Вас, наверно, интересует, почему вы получаете так много денег?

Я кивнул.

Олег Борисович достал из внутреннего кармана пиджака конверт. В конверте лежали только три отпечатка той старой пленки, те самые, на которые первым обратил внимание покойный фотограф Витя.

– Вот это – Иван Роговой, – Олег Борисович придавил указательным пальцем на фотографии с сидевшим на песке пленником первого мужчину слева. – Сейчас – депутат Российской Думы, этот, он перевел палец на второго стоявшего. – Зампред акционерного общества «Саха-Алмаз-экспорт», третий – сейчас в руководстве КГБ Белоруссии… Тот, что справа, был директором Московского «Стройинвестбанка», два года назад пропал без вести.

– Там был еще один, – сказал я. – На других фотоснимках.

– Да, да, – кивнул Олег Борисович. – Про того пока ничего не известно.

– А это кто? – Я показал пальцем на связанного.

– Это мой брат, майор Науменко, – голос Олега Борисовича задрожал. – Когда-нибудь я расскажу подробнее, а сейчас мне пора.

– Майор Науменко? – переспросил я. – Но ведь его похоронили рядом с могилой дервиша! То есть, значит, это не его похоронили… Он здесь? – Я показал взглядом на фотографию с песчаной могилой.

– Нет, он там. Здесь, – Олег Борисович посмотрел на ту же фотографию, – никого нет. Могилку насыпали шутки ради. Баловались… А майора на шхуне доставили на Мангышлак. Остается узнать, что произошло там.

Я вдруг понял, что история, расказанная полковником Тараненко, не совпадает с историей, которую рассказывают эти снимки.

– Подождите, – сказал я Олегу Борисовичу. – Но если он шел туда, чтобы узнать что-то о материальных проявлениях духа, то зачем ему следить за шхуной?

Олег Борисович ответил на мой вопрос немым удрученным взглядом. Тяжело вздохнул.

– Нельзя смешивать духовные поиски с оперативной работой, – произнес он после минутной паузы. – Или одно, или другое. Или смерть…

Он раскрыл дипломат, вытащил оттуда коричневый бумажный пакет и передал мне.

– Не потеряйте, – сказал он, пытаясь улыбнуться. Мы шли к выходу из заповедника. Сейчас он сядет в темно-синий «БМВ» и уедет. А так хотелось бы задать ему еще пару вопросов. И, конечно, услышать ответы.

Я покосился на него. Он это заметил. Мы уже подходили к машине.

– А где сейчас полковник Тараненко? – спросил я негромко.

Олег Борисович, удивленный вопросом, приподнял брови.

– Думаю, что в Одессе, в санатории имени Чкалова, – сказал он. – Отдыхает… Ну всего доброго! Возьмите мою визитку. Если что – звоните!

– А когда я могу перебраться домой? – поинтересовался я.