Добрый ангел смерти

Утром, вспомнив о ночном телефонном звонке, я забеспокоился всерьез.

Дневной свет словно внес реальность в угрозы звонившего. Десять тысяч долларов – сумма настолько большая, что не только отдать ее, но и заработать было для меня чем-то фантастическим. Но от угрозы забрать вместо денег квартиру бросило в холод. Мало того, что я продал двухкомнатную на окраине, чтобы купить однокомнатную в центре, так теперь кто-то собирается сделать меня бездомным! Я понимал, что действительно поломал все планы неизвестным гостям, рвавшимся на склад «детского питания». Но на то я и был нанят охранником… Хотя им, конечно, на это наплевать. Я даже не знаю – пробрались они туда в конце концов или нет.

Нет, твердо решил я, ни шагу назад. Денег таких у меня нет, а квартиры не отдам! Лежит в загашнике пятьсот долларов – надо срочно ставить бронированную дверь. Вряд ли они будут взрезать ее автогеном. А если и начнут – я успею милицию вызвать… Надежда на милицию вызвала у меня улыбку. Но надо же хоть от кого-то ждать защиты. Милиция могла защитить реальнее, чем новая конституция, но она не могла защищать меня двадцать четыре часа в сутки.

К одиннадцати часам я уже созвонился с фирмой по изготовлению и установке бронированных дверей. Ко мне приехал представитель, снял размеры, предложил выбор замков. Тут же мы подписали отпечатанный на компьютере договор, и оставалось мне жить незащищенным только два дня. Да и двери оказались дешевле, чем я думал – всего триста баксов.

Поставив подпись на договоре, я почувствовал себя увереннее. Заметил и свежесветившее солнце за окном, и воробьиное чириканье услышал. Жизнь продолжалась, и надо было ее продолжать, беря от нее максимум и отдавая минимум, чтобы того, что оставалось, хватило бы на дольше.

Глава 13

Прошло два дня, и квартира моя превратилась в крепость. Когда тяжелые бронированные двери были установлены и я попрощался с двумя мастерами, меня молнией поразило чувство свободы. Защищенность моей квартиры на некоторое время передалась мне. И пошел я, защищенный, прогуляться по улице.

Было около двух. Солнце висело над Софиевским собором так, будто собиралось падать. Наглеете укладки под асфальт невиновного патриарха Владимира было пусто и я неспешно прошел мимо его нежеланной могилы, мимо таинственного штаба охраны госграницы, из дверей которого время от времени появлялся лысый мужичок-боровичок с сотовым телефоном в руке, и именно с улицы перед штабом вел свои, должно быть, секретные телефонные переговоры. Но сейчас и его не было.

Только редкие, не организованные ни в митинг, ни в шествие, прохожие попадались мне на пути.

Я шел и думал об этом неоправданном чувстве свободы, которое даровала мне новая железная дверь. Неожиданно рядом тормознула «девятка». Опустилось затемненное стекло дверцы, и я увидел мужчину лет сорока пяти в синей футболке.

– Слышишь, как к Бессарабке проехать? – спросил он.

Я объяснил и потом проводил машину взглядом.

Номера у этой «девятки» были одесские.

Когда машина исчезла из виду, исчезло и мое чувство свободы и защищенности. И исчезло, надо сказать, не зря. Я стал с осторожностью косить по сторонам и тут же накосил взглядом уже знакомую чернявую парочку, которая попалась мне недавно раза три за день. Усатый мужик смотрел на меня, а его подружка рассматривала журналы под стеклом газетного киоска.

«Опять случайное совпадение? – подумал я. – Или живут они где-то рядом?»

Обойдя вокруг Золотых ворот, я вернулся домой.

Этим же вечером раздался телефонный звонок.

– Как идет сбор зеленых? – спросил меня знакомый голос.

– Никак, – ответил я.

– Смотри, козел, мы тебе счетчик включать не будем – не те времена. Я тебя предупредил: не будет десяти штук – переселим тебя на доску с названием «Найти человека». Понял?

Ответа на свое «понял» говоривший не ожидал и сразу же положил трубку.

Настроение мое стало безрадостным.

Ну что толку с этой двери, если я могу чувствовать себя в безопасности, только закрывшись изнутри?

«Нет, – подумал я, – надо куда-то свалить на время. Квартиру закрыть и свалить. Все равно рано или поздно они про меня забудут».

И хотя нынешнее время не вдохновляло на туризм, я всерьез задумался о том, чтобы на время покинуть любимый город. Надо было уезжать, и уезжать срочно. И как-то само собой определилось направление – на казахский берег Каспийского моря, на полуостров Мангышлак, где когда-то стояло Новопетровское укрепление.

Сбор вещей отвлек меня от неприятных ощущений, нахлынувших после телефонного звонка.

Я сунул в свой китайский рюкзак рукопись Гершовича, три банки с «детской молочной смесью», пару банок найденных в кухонном шкафу консервов. Сверху все это заложил одеждой.

Потом уселся на кухне с чашкой чая. За окном было уже темно, и эта темнота успокаивала меня. Мир спит, думал я. Может, и враги мои неизвестные спят? Самое время выскользнуть из дома и раствориться в этой темноте.

Так я и сделал. И рассвет уже встречал в поезде Киев-Астрахань, в полупустом вагоне с помятым краснолицым проводником, тщетно пытавшимся разжечь уголь в маленькой топке титана.

Глава 14