Добрый (СИ)

— Кто? — Мара уставилась на меня огромными глазами.

— Кошка, — ответил я уже спокойно, поняв, что загонять меня обратно на кровать и восседать как на троне пока не будут.

— Ко-шка-а-а, — протянула принцесса, пристально глядя на меня. — Нет, не знаю. Да покажи ты на конец?! — прикрикнула она, меняя интонацию.

— Специально для тех, кто на бронепоезде, повторяю. Семейного альбома не захватил. Компьютера тоже. Ни фоторамки, ни айпада, ни смартфона, ни простецкого мобильного телефона с камерой при себе не имею. Вывод — показать не могу.

— Во нагородил. Слова-то какие. Запомню. Смотри, если обозвал меня по-всякому, неделю по степи гонять буду, пока весь синий не станешь. — Мара кокетливо шаркнула задней лапкой по каменному полу, да так, что её коготки высекли хороший сноп искр.

— Да как я тебе покажу-то? — мой взгляд опасливо уставился на заметные борозды на полу.

— Память открой.

— Опачки, — опешил я от такого заявления. — Это что вам, жёсткий диск, что ли? Винду загрузил, мышкой кликнул, и вот вам Хлоино обличие в фас, в профиль и в полный рост во всех ракурсах?

Жёсткий удар в лоб откинул меня к стене.

— Ещё раз подобное услышу, в себя вернёшься нескоро. Винда, видите ли. Я тебе дам винда. Кликнет он.

— Да термины это компьютерные, — просипел я, потирая рукой лоб. Я почувствовал, как на нём начинает вырастать огромная шишка.

— Перестань! Тебе что, нравится? — Мара помахала сжатым передним кулачком перед моим носом. Выглядело бы это очень комично, если бы я не знал силу этих кулачков. — Нормальным языком говорить уже не в состоянии. Надо загадки городить да обзывать беззащитную девушку.

— Нашла беззащитную, — почти неслышно проворчал я.

— Чего говоришь? — Правое ухо принцессы повернулось в мою сторону.

— Я говорю, как я тебе память-то открою? — поспешил я сменить тему.

— А, ну-ну, — хмыкнула Мара. — Можем нормальной речью, если захотим. Значит так, — перешла она к делу. — Во-первых, расслабься. Во-вторых, просто вспомни, как выглядела Хлоя. И в-третьих, лучше, если это будет как бы со стороны, чтобы ещё и жилище твоё захватить. Понятно?

— Более или менее.

— Тогда начали. И глазки не закрывай, в мои смотри, так проще будет.

Я несколько минут тупо смотрел в глаза Мары, в радужке которых уже начинали плясать искорки, и честно пытался вспомнить свою квартиру и Хлою в виде кошки. Получалось плохо. Точнее, квартира получалось хорошо, а вот кошка заселяться в неё категорически отказывалась. Мелькали знакомые и незнакомые собутыльники. Хохочущие особи женского пола с ужасными спившимися лицами. Сизый дым от дешёвых сигарет, клубами перекатывавшийся по квартире. Бутылки, бутылки, бутылки, бутылки. Несколько раз неопределённой тенью проплывал Хван в образе собаки. Один раз прошелестел лапками Почо, уворачиваясь от тапки, хотя, конечно, может, и не он. А вот Хлоя, как назло, являться не хотела. Я ещё сильнее напрягся, пытаясь вспомнить тот день, когда они появились в моём жилище. Нет. Даже не то что представить эту картину, просто сориентироваться по времени, когда это было, я не мог. Времена года плавно сменяли друг друга, но понять это можно было лишь по верхней одежде посетителей.

Господи, сколько же я пил?! И что пил! Права Хлоя: жить мне оставалось недолго.

— Не отвлекайся, сладенький, — послышался издалека голос Мары.

— Да я...

— Молчи и вспоминай.

И опять бутылки, бутылки, бутылки, бутылки. Пьём за чей-то день рождения. Пьём за 23 февраля. Пьём за хохочущих шмар стоя — те, кто смог подняться. Это, кажется, ещё и 8 марта. Пьём за Новый год. Светло на улице. Наверное, 31 декабря и, скорее всего, до новогодней ночи так и не дожили. Пью просто один. Опять один. Снова один. Разговариваю с собакой. Точнее, с Хваном. Внимательно слушает, не перебивает, молодец. Наливаю ему. Не стал, побрезговал. Собственно, я и не в обиде. Снова с Хваном. Опять с Хваном. Походу, он стал моим единственным собутыльником. Точнее, собеседником. А ещё точнее — слушателем. Хотя нет, вот какие-то лица снова мелькнули, но ненадолго. Вот Почо продефилировал по комнате. Кинул в него консервной банкой. Не попал. Почему? А, это Хван меня толкнул под руку. Вот гад, тараканов полный дом, а он под руку. Хотя стоп. О чём это я? Это же Почо. Молодец Хван, брата спас.

Вот я лежу на диване — на боку, в позе эмбриона, — уставившись в одну точку. Мне плохо. Наверное, напился чего-то сильно ядовитого. Отдавать яд из себя уже не чем, да и просто не хочется. Лежу и медленно умираю. На меня пристально смотрят глаза... Стоп. Глаза. Да, глаза! Мысленно дорисовываю образ Хлои-кошки. Получается плохо. Образ рассыпается на детали и не получается единой картинки. Остаются только глаза. Но это её глаза. Именно вот той Хлои, которую я увидел сейчас. Глаза Хлои-человека на кошачьей мордочке. Мне становится легче. Действие яда постепенно проходит. Меня забирает в объятия спасительный сон. И сквозь пелену сонного дурмана я вижу, как глаза становятся кошачьими.

Она уже тогда спасала мою никчёмную жизнь.