Добрый (СИ)

— Ага, сейчас, подтверждение… как же. Ну, смоталась в другое измерение, эка невидаль при твоих способностях. Притащила вкусненького за какой-то надобностью. Только теперь он мой. И отдавать я тебе его не собираюсь. Вдруг он тебе для победы над нами нужен.

Приходил я в себя какими-то рывками. Вот вроде и голоса какие-то слышу, и вдруг — провал. Потом снова адское пламя, и опять провал. Очнусь — нет пламени, есть голоса; и снова провал.

И так, казалось, до бесконечности.

Но постепенно окружающая реальность и внутренняя сущность начали приобретать осмысленность.

Голоса, женские — да, точно женские — чего-то там активно спорили, доказывая друг другу. Но мне, если честно было сейчас не до них. Я пытался оценить ущерб, нанесённый мне адским пламенем.

Странно… Даже если я и выжил, искупавшись в этом напалме, то сейчас должен был испытывать адские муки от многочисленных ожогов.

Но мук нет. Не то что адских, а даже простейших.

У меня вроде открыты глаза? Или закрыты? Тьма кромешная, не понятно. А вдруг глаз у меня уже нет? Они просто выгорели дотла.

Но я слышу голоса. Не могу разобрать, чьи они, но слышу.

Может, позвать? Вдруг это не бред воспалённого мозга?

— Эй! Тут есть кто живой?

— Мара, он очнулся! Давай пульсар, он в темноте не видит.

Неяркий свет озарил окружающую действительность, и я отчётливо увидел своды пещеры.

Значит, зрение сохранилось. Уже радует.

— Сейчас, Серёжа, я тебя посажу, — надо мной появилось лицо Хлои.

— Стой! Не трогай! — Мара схватила Хлою за плечо одной рукой, во второй она держала огненный мячик. — Я поила его настойкой, снимающей действия дурень-травы. Ему будет больно.

— Хлоя, развяжи меня, — попросил я, после того как подёргал руками и понял, что всё ещё связан.

— Сейчас, сейчас, — засуетилась Хлоя, не обращая внимания на протесты Мары.

Впрочем, протесты со стороны пушистого комка были какие-то неуверенные. Прямо скажем, вяло-сомневающееся протесты. Поэтому Хлое они абсолютно не помешали быстро освободить меня от пут, ограничивающих свободу перемещения в пространстве.

И вот, наконец, я смог лицезреть свои руки. Я поднёс их к глазам, и придирчиво осматривая, повертели ими в разные стороны.

А чего — руки как руки. Нормальные, человеческие, только чересчур розовые. Даже красные. Но это, наверное, от святящегося мячика в лапках Мары. Правда, остались бороздочки от сковывавших меня пут. Но никаких признаков онемения, а уж тем более отмирания я не заметил.

Рискнув пойти на решительные меры, я оттолкнулся от пола при помощи уцелевших верхних конечностей и свободно сел, опершись о стену пещеры. Никакого дискомфорта я при этом не почувствовал. Зато услышал удивлённый вздох Мары.

— Значит так, саламандры. Сейчас вы мне объясните, какого чёрта вы здесь устроили. Почему я каждый раз должен тратить свой последний нерв на то, чтобы выжить? И... — тут я запнулся, но быстро взял себя в руки. — И почему я до сих пор живой?

— А кто такие саламандры? — пискнула Мара.

— Отставить! — ко мне вернулся обретённый недавно тон главнокомандующего. — Вопросы здесь задаю я.

— Это долго рассказывать, Серёжа, — вступилась за Мару Хлоя, наверное, из принцессиной солидарности.

— А я никуда не спешу, — безапелляционно сообщил я то ли из вредности, то ли из любопытства, а скорее всего, из-за того и другого. — Меня тут жарят, убивают, кровушку попивают, лупят почём зря. А я до сих пор тыкаюсь, как слепой котёнок, и молюсь своему кошачьему богу, чтобы не огрести очередную порцию огромных неприятностей.

При этих словах Хлоя вздрогнула, наверное, вспомнила своё недавнее прошлое, и глаза её заискрились неподдельной, прямо материнской нежностью.

Ну, нет, может, ты и была в своей жизни кошкой, но я далеко не котёнок. Глазки меня давно твои не подкупают. Да и, собственно... это была минутная слабость.

— Хватит, — взмолилось Мара, переключая внимание на себя, — если не можешь контролировать свой поток мыслей, то не думай хотя бы с такой интенсивностью. У меня снова голова раскалывается.

— А я, кажется, вопросы задал, но ответов так и не получил, — парировал я, не желая уступать пушистой принцессе.

— Хлоя, разбирайся с ним сама. А я пойду побьюсь головой об стену, может, пройдёт.

— Весь во внимании, — повернулся я к Хлое, решив пока не лезть в бутылку по поводу игнорирования меня пушистым комком.

— Да, Мара права, — изрекла Хлоя, глядя сквозь меня, — настой дурень-травы усилил твои телепатические способности. Теперь ты просто кричишь мыслями. Это плохо. Очень плохо, — покачала она головой. — Так о чём ты хотел спросить? — встряхнулась принцесса, словно опомнившись.

— Я уже устал повторять, как попугай на жёрдочке, — проворчал я в ответ. — И мы что, уже перешли на ты?

— Простите, Сергей Анатольевич, вернёмся на вы, если вам неприятно.

— Ладно, давай на ты, — позволил я. — Тем более отчества я твоего всё равно не знаю.

— Да нет у нас отчеств, — улыбнулась Хлоя в ответ.

— Тогда поехали, рассказывай, я весь во внимании.