Добрым словом и пистолетом (СИ)

По пути до границы ни сообщение из Менегрота, как имело бы смысл, ни обмен взглядами на площади, как явно хотелось Турину, они не обсуждали.

— Останови, пожалуйста, — вместо ответа попросил Белег.

Дориатский пост прошли так же благополучно, справились о новостях и никаких не услышали: если они и были правдой, до отдаленного поста то ли еще не дошли, то ли их вовсе не сочли нужным уведомить. Приграничный городок, нисколько не изменившийся за прошедшие сутки, тоже благополучно проехали насквозь и теперь снова оказались на шоссе на Эден-Гобел. Турин сбавил скорость и, выбрав место, остановился у обочины.

Вдоль нее росла высокая пыльная трава, за ней в пучках чахлого ракитника темнела дренажная канава, в которой тут и там виднелись куски покореженного металла, стеклянные бутылки и ломаные доски. Белег еще в машине снял галстук и теперь на ходу скинул пиджак, дернул ворот рубашки. В канаве прямо перед ним оказалось что-то серое, шерстяное, густо облепленное мухами.

— …все-таки нас хотели отравить? — выждав, заметил Турин и подошел, протянул термос.

— Все в порядке.

— Я поеду немного медленнее.

— Нет. Езжай, как ехал, — попросил Белег и, сплюнув чай в канаву, забрал у Турина раскуренную папиросу.

«Карсид» вернулся на свое привычное место в портупее, рукоятка сама ложилась в пальцы, а барабан, успокаивая, привычно покрутился туда-сюда: «Щелк-щелк-щелк. Щелк-щелк-щелк».

— Послушай. Я должен тебе кое-что рассказать.

— О! Неужели! Про свою знакомую? — оживился Турин. — Я дожил до такого…

— Нет, — отрезал Белег.

— Но ты ведь ее знаешь? Я же понял!

— Возможно.

— Да ладно тебе! — ухмыльнувшись, подмигнул Турин, пихнул локтем, — обещаю, я не буду подшучивать! Уверен, это какая-то история давняя и…

— И глупая.

— Пф-ф… Что же тогда ты мне такое интересное скажешь? — с деланым разочарованием вздохнул Турин, снова достал папиросы, стал чиркать спичками.

— Рассказать должен был Элу. Он обещал, и он собирался, — Белег затянулся в последний раз, бросил папиросу в канаву, и та с тихим пшиком погасла в жидкой грязи. — Я скажу сейчас, потому что иначе всплывет в неподходящий момент.

— Я заинтригован.

— Ты помнишь, как попал в Дориат?

Турин удивленно замер, хлопнул глазами, сдвинул на затылок шлем.

— Ну… конечно. Мы перешли через Границу.

— А до этого что было?

— Что было… Было… До этого?

— Да, Турин. Что было до нашей с тобой встречи на границе?

— Что! А что? Какие-то новости? Мать решила отправить меня в безопасное место. Мы спорили, я упрашивал и даже рыдал, но она же — решила!..

— И?

— Что «и»-то? Отправила меня с надежными людьми, мы пробирались козьими тропами — как сейчас помню, ехали, шли, ползли где-то, выбились из сил… И вот: добрались до Границы. Там просочились как-то… Я не улавливаю: ты же сам все это прекрасно знаешь. Мы прошли в укромном месте и натолкнулись на вас.

— Натолкнулись, — Белег медленно кивнул, не глядя на Турина. — Твоя мать решила отправить наследника Дор-Ломина в Дориат, где никогда не бывала, к королю Тинголу, которого никогда не видела. Двое людей и ребенок благополучно пробрались через разоренные земли, проникли через самую охраняемую границу в Белерианде и совершенно случайно встретили в лесу начальника разведки.

Турин помолчал.

— Ты… сейчас что этим хочешь сказать?

— Что бывает, отдельные события — это часть более глобальных планов.

— Отдельное событие — это, на минуточку, вся моя судьба?

— Турин.

— Нет уж, ты погоди теперь. Договаривай! А мать моя знала?

— Я говорил с ней.

Турин с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— То есть вы с королем сами придумали забрать меня в Дориат, потому что… Да, а почему?

— Потому что тебе опасно было оставаться в Дор-Ломине.

— А моя мать и сестра?..

— Морвен лучше было остаться, как номинальной правительнице.

— Ага-а… Ага! Поделили нас, значит. Еще скажи, что у кого-то из-под носа меня увели.

— Заинтересованных сторон было больше одной.

— Расту в собственных глазах!.. Нет! Заткнись теперь, господин Куталион! — Турин отвернулся и, резким жестом прикрыв уши, широко и судорожно улыбаясь, прошелся вдоль канавы. — Нет, а умно! Мне нравится! Я, стало быть, оказался в целости и сохранности да на воспитании у великодушного короля Белерианда — ручной и законный человечий правитель… Под участливым взором разведки: да, тоже все правильно, все по уму. И меня можно было бы потом разыграть, как из колоды… Как раз и людей в Дориате сильно прибавилось… Очень удобно! Концы с концами сошлись, вижу руку мастера.

— Турин, если ты дослу…

Турин на пятках обернулся и оборвал его, наставив руку с зажатой между пальцами папиросой. Огонек недобро краснел, а потом по щелчку отправился в полет — описал дугу и погас в мутной жиже канавы. Турин развернулся и, ни слова не произнеся, ушел.

Взревел «Глаурунг». Из-под колес у него выбросило облако пыли, заволокло сам бронемобиль, шоссе, ракитник, придорожную канаву. Припорошенный этой же пылью Белег щурясь смотрел ему вслед, пока ревущее черное пятно совсем не сгинуло в облаке, а потом стих, пропал и рев.