Добрым словом и пистолетом (СИ)

— Необходимость? Уточни, будь добр, что именно. Забраться в тыл к… ну хорошо, не к союзникам, но и не к врагам. Подсматривать, подслушивать, вредить?.. Или необходимость — эти четверо? А они ведь искренне считают тебя другом. И они даже не проклятые голодрим, если тебе это важно, от твоих дориатских друзей почти не отличаются. Ну, кроме как присягой другой.

— Я им никогда не вредил. И тоже считаю друзьями.

— Не смеши меня!

— Не смейся. Что ты хочешь услышать? Оправдания? Сожаления? Признания, что мне все это не в удовольствие? А может, лучше сама расскажешь: как вы сознательно перерезаете торговые пути? Как задираете цены? Как при любой возможности ссорите нас с гномами? Или как тянете к себе всех местных на занятых землях? Хотите обложить нас и вынудить поступиться? Не выйдет. Не таким способом. А с наугрим мы договоримся. Уже договаривались — и раньше вас. Если ваши лорды рискнут попрекать их обманом — тем лучше.

— Что я вижу: ты, кажется, разозлился.

Белег замолчал. Что-то кололо руку, и он не сразу сообразил, что это сам же так сильно уперся в камень, что оцарапался острым выступом. Одернул себя.

— Лучше всего, если мы сделаем вид, что этого разговора не было. Ты отойдешь в сторону и не будешь мешать. На время. А еще лучше, если просто скажешь: что все это значит, зачем здесь Маэдрос. Будет не торговый договор? Не только торговый? Военный?

— Тебе копию с него сделать или просто почитаешь? — она спросила без издевки, участливо.

— Хорошо. Согласен, глупо. Сам разберусь. Тебе не надо ничего выбирать: дай мне пару дней, выясню, потом уеду. Обещаю.

Тут она все-таки рассмеялась. Запрокинула голову и весело рассмеялась — в голос.

— Отойти и не мешать! Ну ты даешь! Это ужасно смешно — такие знакомые слова… Извини, Охотник, но ты сам подставился. Отойти и не мешать!.. Ну надо же!.. Выбирать не надо… Что ж, смотри, как оно бывает, когда можно не выбирать.

Она подтянулась и села на парапет, поерзала, задвигаясь к самому краю. Толкнула Белега в плечо, заставляя встать перед собой.

— Ты говоришь, что я тебя не выдам. Так слушай. Если ты не поедешь, я пойду к Маэдросу, но не утром, а прямо сейчас. Расскажу… ну, расскажу в двух словах, что тут у нас происходит, а потом добавлю свои личные соображения: про Элу Тингола и его ближайших друзей, про то, что лучше всего с ним поменяться. А как именно, надо подумать. Ты тихо посидишь где-нибудь под замком, а мы подумаем, на что меняться: надо просить что-то значительное, что-то всерьез… Но такое, чтобы можно было и согласиться. Пограничный форт? Переправу? А может, отмену вашего указа о запрете квенья или какое-нибудь соглашение для начала? Но вот вопрос: согласится ли Тингол?.. Если да, всему Белерианду покажет ценность своего же слова, а еще готовность договариваться с проклятыми убийцами — но не ради всех, а только ради избранных. Не согласится, что ж, тоже результат — покажет, чего стоит его драгоценная дружба. Мне кажется, это беспроигрышный размен. Вот тебя самого какой вариант больше устроит?

— Если, — Белег помолчал, — если вы хотите посеять предубеждения против всех синдар, против нандор в своих землях, это сработает. А если останетесь одни, то долго не протянете.

— Вам на радость!.. Но ты прав, — она поморщилась, недовольно дернула плечом, — с этим предстоит что-то делать. Но мы решим. Большинство местных нандор, авари и даже синдар дают присягу нашим лордам осознанно — лучше быть с теми, кто за себя сражается, а не сидит трусливо в норе. Но все же ты прав: ты прикрылся своими синдар так же ловко, как прикрылся этой четверкой. Как думаешь, обрадуются они, услышав эту историю?.. Мне кажется, нет. Может, в чем-то себя корить будут. Но это уже не твоя печаль: справимся. Еще кого-то вроде тебя поискать придется, и не только в Хеледосе — это тоже понятно. Поищем. Найдем. Справимся. А по сути-то что? Что ты выбираешь: остановимся на моем варианте или ты все-таки уедешь? Или?..

Она не мигая смотрела на Белега, уже перестав улыбаться и сцепив руки в замок. Костяшки побелели. Там, сразу за спиной у нее, заканчивался край парапета и стена обрывалась в пустоту над озером. Отсюда уже было не видно, но Белег знал, что у подножья — скалы, темная озерная вода и никого. Ни там, ни здесь, на площадке бастиона.

Он протянул руку, ухватил ее за шиворот и стащил — почти швырнул, не жалея ни силы, ни ее — прочь от края. Она по инерции пробежала несколько шагов и, подставив ладони, ударилась в кладку башни напротив.

— Больно? — спросила с тем же недвижным неживым взглядом и с тем же ровным интересом, сунула в рот разбитую костяшку. — Такое чувство, как будто в пропасть летишь, правда? В твоих уже целятся, и можно просто в ужасе разинуть рот и ждать неизбежного, а можно ударить первым. И неважно, что с этим кем-то, кто целится, вы из одного горшка ели беззубок тысячу лет назад. Один удар, как до и после, а?

— Опасная привычка. — пропустив вопросы, глухо произнес Белег, — не бояться крови. Ни своей, ни чужой.