Добрым словом и пистолетом (СИ)

Он развел руками и будто невзначай сделал несколько шагов — взгляд от Белега при этом не отводил. Умеренно высокий, умеренно подтянутый, в обычном темном костюме-тройке, с темными волосами до плеч, с приятным открытым и простым лицом, с темными внимательными глазами, взгляд которых, как всегда, был лишен нередкой у врачей пытливой проницательности, некого профессионального напора — нет, он смотрел мягко, все так же приветливо и почти ласково, да и вообще никаких изменений относительно того, привычного доктора Арво Игливина в поведении своем не обнаруживал.

— Вижу, — продолжил он и сделал вперед еще пару шагов, — вам хочется кое о чем меня расспросить. Или уже обвинить? Воззвать? Признаю законность таких мыслей, и поэтому считаю необходимым пояснить сразу: поиски иного пути отняли у меня много времени и сил, но я его не отыскал. И должен ответственно заявить, что совершенное было единственным возможным выходом из сложившейся ситуации. Хотя и признаю, что не все пошло так гладко, как планировалось изначально…

Он говорил негромко, мягким примирительным, даже убаюкивающим тоном, очевидно стараясь что-то донести. Белег рассматривал его не шевелясь, и, только когда на периферии бокового зрения снова дернулся от ярости Турин и снова надо было его остановить, оказалось, что Белег ни шевельнуться не может, ни взгляд отвести. Будто тихо и незаметно наползало на него нечто неясное, ускользающее от взгляда, от слуха, от самого чутья; нечто, не имеющее ни формы, ни цвета, ни сути; нечто зыбкое, едва различимое — как слабый туман, как утренняя дымка над водой, как дурман…

Длилось не больше секунды, а потом у Белега перед лицом будто дрогнул воздух, будто лопнул несуществующий мыльный пузырь, и наваждение спало.

— Вот ведь, — сожаление во взгляде замершего Игливина приобрело другой оттенок — досады от неудачи. — Что это опять? Принцесса? Если так, она оказала вам дурную услугу! Мелиан, это то, о чем мы с тобой говорили: излишняя забота может быть губительной.

— Так… правда, что ли? — вдруг глухо спросил Турин. — Правда вы? короля… того?

— К большому сожалению…

— И Маблунга?

— И его.

— Как. В тот момент мы вместе были в другой части дворца.

— Вы совершенно правы, Белег, — охотно согласился Игливин — с видом учителя, услышавшего верный ответ.

И одновременно то ли его, то ли Адвэллиона помощник, который так и стоял недвижной статуей, держа на руках Галадриэль, шевельнулся, положил ее на пол и выпрямился — снова замер у стены. Белег присмотрелся: он не знал его лично, но лицо во дворце примелькалось и было обычным лицом — и все же теперь просматривалось в нем что-то не то, какая-то отстраненная задумчивость, словно тот смотрел куда-то, слушал, но на деле не видел ничего и ничего не понимал — не выныривал из своих мыслей.

— Кто это?

— Это Маурмэ. Некогда мой ученик, недолгое время — терапевт, а ныне — младший административный регистратор нашего Медицинского управления. Не вдавайтесь в подробности. Выдающимся врачом ему, к сожалению, не быть, но, поверьте, такая работа тоже нужна, и он ее выполняет добросовестно.

— Вы ему что же, консервную банку вскрыли? Для сверхурочных поручений?

— Не так грубо, господин Турамбар. Я был максимально деликатен, и Маурмэ совершенно не страдает от моего вмешательства и — пусть, назовем это так — от ответственности за свои сверхурочные поручения. Хотя не спорю — не буду отрицать неэтичность такого воздействия.

— У нас не так много времени, — бесстрастно напомнил Адвэллион.

— Да-да, спасибо, коллега… Но мы беседуем. Пытаемся услышать друг друга и прийти к общему пониманию. Это затраченного времени однозначно стоит.

— Что, хотите на пальцах убедить, будто укокошили кучу народу ради какой-то цели? А что вам мое убеждение?

— Я попытаюсь пояснить. И тогда мы перейдем к главному.

— Дайте-ка угадаю: у вас самих от ваших чокнутых мозги поплыли, вы от морготовой силы перетрусили и решили к нему переметнуться, а в качестве входного билета надо вручить подарок.

— Это… причудливая версия. Но нет, господин Турамбар. Наоборот. Мелькор — страшная, калечащая сила. Она враждебна самой сути Арды и терзает ее одним своим присутствием. Я выбрал противостоять Мелькору задолго до нашего с вами знакомства — и никогда от своего выбора не отступлюсь. Дориат — тоже мой выбор. Мой дом, мои друзья, пациенты — моя семья. И так вышло, что все это оказалось перед угрозой неизбежной и страшной гибели. Понимаете, господин Турамбар?

— Э-э-э…

— Хорошо, хорошо… Если начать с начала, то вышло так, что Ее Величество — Мелиан, прости меня, я говорю как есть — отнеслась к своему долгу очень необязательно. Легкомысленно. Оставляю в стороне иные последствия, получилось то, что получилось, и не мне здесь судить, но мне выпало занять место… назовем это так: охранителя.

Мелиан на банкетке если и слушала, то делала это с тем же безучастным отстраненным видом.