Добрым словом и пистолетом (СИ)

На просьбу госпожа Йорвен сперва возмущенно всплеснула руками, едва не заехала в глаз Урвилу, но тут же замерла, задумалась, закусила сморщенные густо накрашенные губы и азартно заблестела глазами.

Белег оглядел остальных, задержал взгляд на кухарке: та комкала свою шаль и явно раздумывала, не спросить ли что-то еще.

— А вас, ниссэн Авриль, я попрошу к десяти утра сварить нам крепкий кофе — самый крепкий, какой только сможете. Договорились? Тогда все. Спасибо.

От нехитрой раздачи поручений соседи как будто успокоились: осознали момент и один за другим потянулись к дверям парадных. Голоса зазвучали тише; ниссэн Ливиэль шепотом требовала у мужа немедленно пойти искать перечисленное господином полковником, нис Дорвэн по обыкновению помогала госпоже Йорвен добраться до парадной, но та справлялась и сама — шустро стучала клюкой, явно спеша на встречу с письменным столом. Господин Гвириэль тоже заторопился, рассуждая вслух — сообщить ли страшные новости жене или поберечь ее здоровье и хрупкие нервы.

— Кофе? — скептически уточнил Турин.

— Ты хотел простоять до вечера? Идем. Нужно поспать хотя бы пару часов.

Они вошли в парадную следом за Халардоном: тот медленно поднимался, на ходу закуривая. За все то время, что длилось во дворе нечаянное собрание, ближайший сосед так и не проронил ни слова и все вертел, вертел в пальцах свой коробок. Уже в дверях квартиры он обернулся и из темноты сверкнул глазами — в них тревожно отразился красный огонек папиросы.

— За реку сейчас можно как-то попасть?

— Не стоит, — предостерег Белег.

***07 часов 34 минуты

Белег дождался, когда секундная стрелка пересечет деление, и выключил примус. Турин к этому моменту уже сжевал треть буханки и теперь сразу полез в котелок, ложкой подхватил яйцо — и тут же уронил его на стол, выругался. Вчерашний хлеб из пекарни нис Дорвэн с разрешения владельца передавала в благотворительный сбор, но иногда — предлагала соседям. Обычно Турин отказывался от этой, как он называл, «подачки», но сейчас, когда с лестничной площадки раздался робкий стук, принял с мрачной благодарностью.

— Можешь меня осуждать, но я голоден.

— Я не осуждаю.

— Каков наш план?

Они выдвинули из угла складной стол, на холостяцкий манер застелили его газетами и расположились. Турин почти с остервенением вывалил себе в миску по полбанки тушенки и фасоли, там же размял яйцо, хлеб, размешал и с усердием взялся работать ложкой. Белег рассматривал вареное яйцо.

— Собираем данные, анализируем, находим убийцу.

— Пф-ф-ф, делов — начать и кончить. А дальше?.. — Турин многозначительно кивнул на письменный стол. Там, на газете, лежал разобранный «Карсид» и его собранные на полу детали.

— Об этом рано, – отрезал Белег и принялся чистить скорлупу.

Пару минут ели молча.

— Ты вошел в кабинет вместе с Маблунгом?

— В смысле, в кабинет короля? Тогда еще? Да. С ним, с Рандиллионом и с офицерами из приемной — ну, я называл.

— Называл. Сказал, там находился кто-то еще.

— Точно, – Турин уже подчищал миску куском хлеба. – Я не вспомню, кто именно — трое-четверо то ли ординарцев, то ли адъютантов — кто их разберет… Я сразу к королю. Ну а там все понятно уже… Белег, ты правда думаешь, гномы его? Друг другу на плечи взобрались?

— Пока не знаю. Слишком много информации. Или слишком мало. Надо ее обдумать, — Белег взглядом указал на дверь. — Постарайся уснуть и припомни все в деталях. Отдельно подумай: могли вы с Маблунгом видеть что-то, чего не видели остальные. Или, может, он успел тебе что-то сказать.

— Хм, — задумался Турин, ладонью снял с подбородка крошки. — Да вроде нет… Ничего. Там уже вопили вовсю, с террасы кто-то стучался, из приемной набегали… Все видели одно и то же. Мы-то как раз позже подошли. А Маблунг как понял все, сказал за тобой бежать — мы и поговорить толком не успели…

— Ты все же постарайся, подумай, — попросил Белег и поднялся.

— А почему вдруг такой вопрос? Эй, ты куда?

Две небольшие спальни в квартире находились по обе стороны от гостиной-приемной и хоть и были спланированы одинаково и одинаково выходили окнами на проезд, но обстановка в каждой была своя, заботливо и со вкусом подобранная, и только подвыцветшая уже, заметно неновая. Так, у Белега на стенах выгорели голубоватые обои с незабудками и с целой выставкой акварелей — приятных белериандских видов; стояла высокая кровать с изящно гнутыми железными спинками, с блестящими шарами на них, с яростно скрипящей под матрасом пружинной сеткой; у окна поместился стол, плетеная этажерка и два шатких гобеленовых стула, а в торце возле двери возвышался большой добротный шкаф — даже слишком большой для нынешнего невеликого содержимого.

— Да что ты там ищешь? — спросил Турин, извернувшись на стуле и в распахнутую дверь наблюдая за тем, как Белег достает из шкафа и открывает чемодан.