Добрым словом и пистолетом (СИ)

— А чем должно-то? — не понял Турин и, переборов себя, наклонился еще ближе.

— Топливом?

— Да, Белег, топливом. Маслом. Дрянью всякой — всем, что возле порта собирается… Там же, знаешь, винты, течение, и все, что в реку попало, сначала к стенке жмет, а потом протаскивает ниже. Еще обдерет как следует. Но это не наш случай, — Рантам вытер руки пучком травы, поднялся. — Целый совсем. Нет, его не в Клубке скинули. Ниже Нового моста, а дальше унесло.

— Груз привязали, — добавил Йарво и поддернул на трупе штанину — на щиколотке обнажилась еще одна борозда, — ток абы как. Его и сволокло…

Черный полицейский автомобиль, санитарный фургон, тоже черный, с двойной сине-зеленой полосой на борту, а еще шустрая миниатюрная мотоколяска у них на хвосте пришли через двадцать шесть минут. Из сгущающейся темноты сначала высверкнули фары, потом донесся гул моторов. Белег и Турин поднялись и пошли навстречу.

— Ловко! Оперативно! Похвально! Но мы тоже время с пользой провели, — сообщил майор Конмал, когда пожал им руки, бегло взглянул на труп и махнул военврачам.

По пути еще пояснил: его официально назначили вести полицейское расследование, в то время как по линии разведки шло что-то свое, а еще что-то делали военные. Все вместе они сформировали оперативную группу, которую, в свою очередь, возглавлял Марондир, а вообще отчитывались лично перед Орофером.

— Я пока не понял — хорошо это или нет, — коротко охарактеризовал комбинацию Конмал.

На полицейском автомобиле вместе с ним приехал все тот же ершистый тол-сирионский майор Сибраллан с напарником, из фургона выбрались еще двое полицейских в младших чинах и два военврача — тоже знакомые по осмотру в кабинете Тингола. Мотоколяска не рискнула лезть в траву и остановилась на грунтовке, она привезла доктора Игливина и то ли помощника его, то ли какого-то зама — он за рулем и сидел.

Ни в разговор, ни в осмотр зареченские жители вмешиваться не стали. Йарво, может, не желая мешать, может, не очень происходящим интересуясь, ушел на луговину и уже сидел там на траве, плел из рогоза; Рантам бродил вдоль берега и наугад заглядывал в заросли. По пятам за ним с гоготом и с неразборчивым гортанным бульканьем колесом ходил Хиири: он тоже приехал в полицейском автомобиле и, когда тот остановился, ужом вывернулся прямо из окна, сломя голову понесся к отцу.

— А-а-а!!! — заслоняя дорогу, раскинул руки, затормозил, заулыбался довольно и хитро — то ли в расчете на похвалу, то ли просто без слов хвастался.

— Ты молодец, — выбрал первое Турин, пошарил в кармане и вытащил что-то. — Держи вот.

Мальчишка без колебаний сцапал сувенир и с ликующим воплем понесся дальше.

— Ты дал ребенку патрон? — уточнил Белег.

— Да ладно, он стреляный, — отмахнулся Турин. — Да ты сам давал мне патроны! И даже пистолет!..

— И что из этого вышло?

Турин собрался снова отмахнуться, но замер вдруг, застыл. Неудачную полушутку и замял выпрыгнувший из автомобиля Конмал.

— Если методично и внимательно все делать, то рано или поздно — нет, не повезет! дело не в везении! — рано или поздно метода сработает, — предварил рассказ Конмал, когда они уступили место розыскникам и врачам, а сами отошли в сторону переговорить.

Розыскная группа обшаривала в Новом Заречье квартал за кварталом, дом за домом. Занятие было муторное, приносившее слишком много интересных, но едва ли относящихся к делу находок, пока вдруг означенная метода не сработала: заглянули в очередную покосившуюся хибару — то ли складик, то ли сарай. На упреждающий стук никто не выходил, на зов не откликался, а мнущиеся в стороне соседи осторожно сообщили: это столярная мастерская, снимает ее гном, снимает какое-то время — может, с весны, может, раньше; жил не здесь, но в последние дни как будто ночует; появляется чаще один, ни с кем особо не общается — только с нечастыми посетителями и всякими грузчиками-извозчиками, которые забирают из мастерской готовую мебель или что он там еще ваяет. Для Заречья такая мнимая или нет неосведомленность была в порядке вещей: соседи слишком тряслись за собственные документы да и просто в чужие дела по негласной традиции не лезли — себе дороже. Зато полиция высадила дверь без раздумий.

— Внутри — угадайте-ка, господин полковник! Хотя что я — не ко времени… Внутри немного вещей, документы на имя Фрара, сына Ондина. Хороший набор столярных инструментов, токарных инструментов и, подумайте только, слесарных инструментов. А еще отмычки, всякие приспособления, подробный план дворца… Ну и — вот, — Конмал закончил перечислять и жестом фокусника достал из кармана фотокарточку. Она была из кабинета Тингола: на столе с приложенной по краю линейкой стояли в ряд три ювелирных футляра черного дерева. Конмал махнул рукой, и от автомобиля с бумажным пакетом в руках подошел непроницаемый майор Сибраллан. — Каково?

В пакете тоже был ювелирный футляр: квадратная коробка в два пальца высотой, в ладонь по ребру; внутри в пухлой черной подложке одно-единственное углубление. Белег повертел футляр, открыл-закрыл, понюхал и вернул.

— Очень похоже, тот самый.

Конмал торжествующе обернулся: