Добрым словом и пистолетом (СИ)

— Так а что — удушение… Потом привязали груз и бросили в воду, — печально вздохнул доктор. Снова потер глаза, посмотрел на Конмала. — Все признаки, характерное осаднение на шее и еще на щиколотках. Время…

— Задушили его сзади, — резко перебил вернувшийся от фургона Халрас: он подошел тихо, на ходу вытащил из куртки спички и папиросы. — Душили чем-то тонким — не ремнем, не галстуком. Может быть, крепкая бечевка, толстая леска или какой-то тросик — кожа сильно повреждена. Вокруг борозды следы вдавленных волос — душили прямо через бороду, а она очень плотная. При этом веревка — или что там — почти не двигалась: как натянули, так и держали. Борозда идет четко наверх, нападавший находился выше. На руках из повреждений только сломанные ногти. На шее синяки от них, и под ногтями практически ничего, через бороду не доцарапался. Тело мокло больше суток. Другие подробности за вскрывальщиками. Если вопросов нет, я бы к ним и поехал. Заодно второго наконец увижу.

— Со вторым как раз должны сейчас заканчивать в госпитале, — подсказал доктор Игливин.

— Да, — помедлив, отозвался Халрас. С каким-то сожалением посмотрел на доктора, на аккуратный, но замявшийся теперь воротничок его рубашки, на золотую цепочку карманных часов, на отглаженные стрелки тоже помятых брюк. — Могу себе представить… Так что, Конмал, мы поехали или ты с нами?

— Предлагаешь мне пешком, что ли? Вот спасибо! Нет уж, погодите, тоже поеду. А по делу сам решай, докладывай по готовности. Готовность — до полуночи. Хоть что-то, но должно быть.

Военврач коротко кивнул, щелчком отправил окурок в сторону, развернулся и, без разбора ступая по прячущимся в траве лужам, пошел к фургону.

— Я, наверное, не то что-то делал, — расстроенно заметил доктор Игливин, когда тот достаточно отошел; повернув голову, оглядел себя — принюхался к пиджаку, ощупью поправил воротник. — Я все же более привычен к терапевтической практике, к возможности что-то исправить, а тут… Тут…

— Другое, — сочувствуя, подсказал Конмал. — Езжайте-ка, доктор, поспите хоть немного. Вы сами уже по цвету как этот гном…

— Наверное, послушаюсь. Проведаю Ее Величество еще раз и немного отдохну. Но сначала все же в морг — может быть, господин военврач подскажет, что мы упустили…

Белег посторонился, давая доктору пройти. На полпути тот остановился, обернулся, словно хотел добавить что-то, но раздумал — еще раз попрощался и ушел.

— Так что там? В Заречье-то — с домом? С мастерской? — когда остались втроем, попросил продолжить Турин.

— О, с домом! С домом интересно.

Розыскники уже выяснили, что дом — или как его вернее назвать? — и еще пара таких же хибар в Новом Заречье принадлежали некому господину Хуртилю Луртану, шестидесяти девяти лет от роду. Вообще-то собственником и земли, и однотипных домов в кварталах беженцев оставалось королевство, а беженцы получали жилье в долгосрочное безвозмездное пользование. Но первые жильцы переезжали, съезжались, заводили детей и умирали; потом за первой волной переселенцев пошла вторая, третья… Довольно быстро половина Нового Заречья оказалась в руках всяких прытких дельцов; пользуясь многочисленными лазейками, они принялись делить дома на все более крошечные и безобразные закутки, достраивать немыслимые конструкции веранд, мансард и дырявых навесов, и за каких-то несколько лет благополучный, расчерченный на квадраты район превратился в мрачные непроходимые трущобы. Во дворце на это смотрели с озадаченным непониманием и все пытались придумать, как вернуть изначально благую идею в мирное русло. Пока же было ясно одно: государственная машина эльфийского королевства и сама логика ее не поспевают за скоростью жизни людей.

— И что этот господин Луртан? Нашли его? Тряхнули? Что говорит?

Майор Конмал молча и многозначительно вытащил из кармана сцепку — белый листок, а поверх зеленая форма с лиловым штампом «КОПИЯ» и «шапкой» комендантского отдела регистрации актов гражданского состояния. Вытащил, подчеркнуто аккуратно расправил и стал казенным тоном читать:

— «Хуртиль Луртан Гварлион, 421 года рождения, поселок Ум-Тейглин, административный район Тейглин, Западный Белерианд. Вдовец. Две дочери тридцати одного и двадцати семи лет. На территорию королевства въехал в конце лета 474 года вместе с дочерьми, зятем и пятью внуками. Поименный перечень въезжающих, карточка беженца и справка о потере всего имущества прилагается. Ввиду владения профессиями капитана, лоцмана и механика речного судна Хуртиль Л.Г. и его зять Имандир А.В. получили распределение на проживание в районе Нового Заречья с рекомендацией на трудоустройство в Менегротский грузовой порт. В связи с тем, что в том же 474 году Имандир А.В., будучи на службе на речном буксире, утонул в Эсгалдуине при невыясненных обстоятельствах, семья получила компенсационную выплату и приобрела в субаренду еще одно строение. В последующие годы в рамках улучшения условий проживания было приобретено еще два объекта…»

— Довольно заурядная история, — заметил Турин. — За каждым вторым домом такая.