Добрым словом и пистолетом (СИ)

Турин подошел к окну и остановился рядом, взвешивая в одной руке консервную банку, в другой — пачку супового концентрата. В лагере на Амон-Руд, прежде чем сам лагерь разросся и обустроился в полноценную базу, сперва готовили просто и без затей — в общий котел отправлялся и паек, и снедь из кладовой Мима, а еще добытая лесная живность и кое-какие припасы, какими добровольно или не совсем делились окрестные жители. Готовили по очереди, но быстро сошлись на том, что лучше всего выходит, если очередь выпадает Алгунду: у того то ли рука была легкая, то ли шутки-прибаутки помогали — мешанина в котле получалась вполне сносная, и название «амон-рудская болтанка» прилипло к ней с общего одобрения.

— Так что, господин мой эльф?.. — спросил Турин, взглянул на Белега и замолчал, отставил на подоконник и банку, и пачку, сел.

Лицо у него как по щелчку сделалось сумрачное — будто ушел разом на глубину, весь закрылся; а в то же время проступило что-то прежнее, детское — как если кто-то по незнанию пошутил вдруг некстати или походя надвинул мальчишке на нос слишком большой еще отцовский шлем. Он тогда так же вот недобро и серьезно глядел на шутника или вслед ему из-под края этого шлема, сжимая кулаки и не делая попыток поправить.

— Я понимаю, ты не доверяешь мне. Я понимаю, имеешь полное право.

Белег подвинул на подоконнике горшок с геранью, сел рядом. Из-за окна сквозь дождь доносился еле различимый металлический стук.

— Я обидел тебя? Прости, Турин. Прости. Я задумываюсь слишком? Наверное, задумываюсь. Это не от недоверия.

— При чем тут обиды… Тебе, конечно, виднее, чем делиться. Хотя я бы и поспорил: что толку копить версии и мозговать их в одиночку. Факты придерживать…

— Я не хотел говорить. Думал — надеялся, наверное, — отпадет само собой.

— Не очень умно.

— Согласен.

— Послушай, — Турин хлопнул себя по коленям, поднялся, прошелся между окном и письменным столом.

На столе все так же лежали стопкой газеты, стоял прибор с чернильницей, с ручками-карандашами; под него были подсунуты остатки объявлений для расклейки. Турин вытащил верхнее, помахал им.

— Гляди. Тут написано, что сыскное агентство — то самое, которое готово порешать всякие частные неприятности и «имеет большой опыт розыскной работы в разных областях Белерианда», — это агентство работает как товарищеское партнерство. Видишь, прямо тут написано? Что зарегистрировано по форме, вот номер, то да се…

— Турин.

— Нет, погоди! Я же говорю, я понимаю все. Ты мне просто честно скажи: если не выходит, если ты не можешь так, я пойму. Я не буду навязываться.

С улицы продолжало что-то стучать. Белег оглянулся через плечо — мельтешение в струях дождя продолжалось на том же месте возле окон первого этажа. Турин стоял, выжидая какой-то ответ.

— Хорошо. Я понял. Извини, что с запозданием.

Он вздохнул, развернулся и пошел к двери.

— Что ты понял? — не оборачиваясь, отозвался Белег. — Оставишь меня совсем одного?

— У тебя этот… Змей твой, — через плечо буркнул Турин и, помолчав, все же уточнил: — Саэрос.

— Саэрос сам почти один. И почему змей?

— Не знаю… Похож. Гадина.

— Вернись, пожалуйста.

Турин вздохнул и, пихнув с дороги попавшийся табурет, вернулся к окну, сгреб Белега в охапку. Белег не дернулся.

— …не будем закрывать глаза на очевидное, но все же: я пока есть! Помирать не собираюсь. Пока не разобрались со всем этим дерьмом — уж точно. Дальше как пойдет. Всегда говорили, наследственность у нас хорошая…

— Турин.

— Да ладно тебе… А… А что там такое происходит? — Турин наконец отпустил его, поднялся и распахнул окно.

Звук снаружи теперь стал ясно различим, а сквозь дождь стало видно: у витрины пустующей на первом этаже лавки быстро мелькает что-то белое и доносится грузный металлический стук.

— О, — приглядевшись, произнес Турин и присвистнул. — Наверное, сходить надо, а?

Белег тоже поднялся, посмотрел наружу, поправил воротник.

— Надо. Пойдем.

Когда они спустились, пересекли двор и через подворотню вышли на Кирпичный проезд, господин Гвириэль, все так же скособочившись, стоял перед витриной и усердно тер ее, размазывая по стеклу потоки воды. Наполненное до краев оцинкованное ведро он каким-то чудом умудрялся удерживать на локте и то и дело опускал в него тряпку, задевая при этом стальную трубу ограждения — раздавался стук.

— Безобразие! — громко возмутился, едва завидев приближающихся жильцов. — Мойщики дерут такие деньги, а окна совершенно грязные! Вы только взгляните! Вот идите, встаньте на мое место, здесь хорошо видно. И что делать — приходится самому! Иначе представьте только: извозчик привезет Мальвис с детьми, они выйдут и что первым делом увидят? Грязное окно!

— Надо попросить, чтобы извозчик заехал внутрь, — предложил Белег.