Добрыня и Змей

Центральным и наиболее популярным сюжетом в былинах о Добрыне Никитиче остался самый древний – «змееборчество», бой Добрыни со змеем. Хотя уже первые исследователи обратили внимание не только на мифологические (они бесспорны), но и на исторические корни этого сюжета. Так возникло известное толкование в контексте с реальными историческими фактами крещения Добрыней Новгорода в 990 году, когда Добрыня огнем, а Путята (вспомним Забаву Путятичну, которую спасает от змея былинный Добрыня) мечом заставили новгородцев принять новую веру.

Сокрушив все языческие идолы, Добрыня, как описывают летописи, обратился к новгородцам с такими словами: «Что, безумные, сожалеете о тех, кто сам себя защитить не смог, какую помощь от них ждали».

В народном поэтическом творчестве эти реальные исторические события приняли сказочно-фантастическую форму борьбы Добрыни со змеем. Тем более что «змееборческие» мотивы уже изначально существовали в эпосе, были тем самым наследием языческих времен, которые сокрушал исторический Добрыня. Подобные мотивы наиболее полно сохранились в сказаниях и сказках, но Добрыня существенно отличается от традиционных сказочных героев-змееборцев. «Давняя сказочно-мифологическая традиция,– отмечает современный исследователь В. П. Аникин,– говоря о змееборстве, сталкивала героя со змеем как с обладателем или похитителем женщины. Змей Горыныч в былине также предстает в этой своей роли, но есть и отличие. В сказках герой вел борьбу с мифическим чудовищем, чтобы создать семью. Добрыня являет собой образ воителя нового типа. Он не борется за устройство семьи. Забава Путятична освобождена не как невеста. Добрыня – борец за спокойствие и нерушимость границ Руси. Сказочный мотив борьбы за женщину становится мотивом борьбы за русскую полонянку. Добрыня прославлен как освободитель русской земла от губительных налетов змея-насильника».

Публикуемый текст, записанный А. Ф. Гильфердингом от Т.Г. Рябинина (Онежские былины. 3-е изд., т. 2, № 79) по праву считается классикой русского эпоса. Былина записана от Т. Г. Рябинина 24 ноября 1871 года в Петербурге, где на его выступлениях присутствовали выдающиеся деятели русской науки в культуры.

В.И. Калугин

Вариант 3

Как во стольном во городе во Клеве

Жил-был там удалый добрый молодец,

Молодой Добрынюшка Никитинич;

Пожелал-то идти он за охвотою

Обувает он сапожки на ножки зелен сафьян,

Одевает он, Добрыня, платье цветное,

Налагает он ведь шапку во пятьсот рублей,

А и берет-то ведь Добрыня да свой тугой лук,

Этот тугой лук, Добрынюшка, разрывчатый,

А и берет-то ведь он стрелочки каленые,

А и приходит-то Добрыня ко синю морю,

А и приходит-то Добрыня к первой заводи;

Не попало тут ни гуся, ни лебедя,

А и не серого-то малого утеныша.

А и приходит-то Добрыня к другой заводи,

Не находит он ни гуся, да ни лебедя,

А и ни серого-то малого утеныша.

А и приходит-то Добрыня к третьей заводи,

Не находит он ни гуся, да ни лебедя,

А и ни серого-то малого утеныша.

Разгорелось у Добрыни ретиво сердцо,

Скоро тут Добрыня поворот держал,

А и приходит-то Добрынюшка во свой-от дом,

Во свой дом приходит к своей матушке,

А и садился он на лавочку брусовую,

Утопил он очи во дубовый мост.

А и подходит-то к Добрыне родна матушка,

А сама-то говорит да таково слово:

«А и ты, молодой Добрынюшка Никитинич!

Что же, Добрыня, не весел пришел?»

А и говорит-то ведь Добрыня своей матушке:

«Ай же ты родитель, моя матушка!

Дай-ко ты, Добрыне, мне прощеньице,

Дай-ко ты Добрыне бласловленьице,

Ехать мне, Добрыне, ко Пучай-реки».

Говорит-то ведь Добрыне родна матушка:

«Молодой Добрыня сын Никитинич!

А не дам я ти прощенья-бласловленьица

Ехать ти Добрыне ко Пучай-реки.

Кто к Пучай-реки на сем свети да езживал,

А счастлив-то оттуль да не приезживал».

Говорит Добрыня своей матушке:

«Ай же ты родитель, моя матушка!

А даешь мне-ка прощение – поеду я,

Не даешь мне-ка прощения – поеду я».

А и дала мать прощение Добрынюшке

Ехать-то Добрыне ко Пучай-реки.

Скидывает-то Добрыня платье цветное,

Одевает-то он платьице дорожное,

Налагал-то на головку шляпу земли греческой,

Он уздал-седлал да ведь добра коня,

Налагает ведь он уздицу тесмяную,

Налагает ведь он потники на потники,

Налагает ведь он войлоки на войлоки,

На верёх-то он седелышко черкасское,

А и туго ведь он подпруги подтягивал,

Сам ли-то Добрыня выговаривал:

«Не для ради красы-басы, братцы, молодецкие,

Для укрепушки-то было богатырские».

А и берет-то ведь Добрыня да свой тугой лук,

А и берет-то ведь Добрыня калены стрелы,

А и берет-то ведь Добрыня саблю вострую,

А и берет копьё да долгомерное,

А и берет-то он ведь палицу военную,

А и берет-то Добрыня слугу младого.

А поедучи Добрыне родна матушка наказыват:

«Ай же ты, молодой Добрынюшка Никитинич!

Съедешь ты, Добрыня, ко Пучай-реки,

Одолят тебя жары да непомерные,-

Не куплись-ко ты, Добрыня, во Пучай-реки».

Видли-то да добра молодца ведь сядучись,

Не видали тут удалого поедучись.

А приезжает-то Добрыня ко Пучай-реки,

Одолили ты жары да непомерные,

Не попомнил он наказанья родительска.

Он снимает со головки шляпу земли греческой,

Раздевает ведь он платьица дорожные,