Добрыня Никитич и Алеша Попович

Да во славном во городе во Киеве,
А у ласкова князя у Владимера
Заводиласе пирушочька, почесен пир
Шьто на многия кнезье́й, да на думных бояров,
5 Шьто на руських могучих на бога́тырей,
Шьто на тих полени́ц на преудалыя,
Шьто на тих жа на каза́ков на Задо́ньския,
Шьто на тех жа бурла́ков на московьския
И на тех на кресьян на прожиточьния.
10 Красно солнышко кати́тце ко западу,
Ай ко западу солнышко, ко за́кату;
У Владимёра-та пир идёт на радосьти.
Ишше все-ти на пиру сидя пьяны весело,
Ишше все на пиру-ту да напиваючись,
15 Ишше на пиру-ту да наедаючись, —
Ишше все ведь на пиру-ту да приросхвастались:
Шьто иной-от сидит хвастаё золотой казной,
Шьто иной-от сидит хвастат широки́м двором,
Шьто иной-от сидит хвастаёт добры́м конём,
20 Сидит глупой-о хвастае молодой женой,
Неразумной-о хвастаё родной сестрой.
Да сидело два ведь братьицей Петровицей;
Ай Петровици ети братьиця Збродо́вици,
Да сидят они не пьют, сами они не кушают,
25 Ишше беленькой лебёдушки не рушают,
Ай сидят-то они, не чим сами не хвастают.
Да Владимер-князь по гривнюшке похаживает,
Он жолтыми кудерцями сам натрясыват,
Ишше сам говорит он таково слово:
30 «Ишше все-ти на пиру у мня пьяны, ве́селы.
Уж вы вой еси, вы братьеця Петровици!
Сидите́ вы не пьете́, нечего не кушайте,
Уж вы беленькой лебёдушки не рушайте,
Сидите́, да не чим у нас не хвастаите?»
35 — Уж ты вой еси, Владимёр стольнёй-киевской!
Золотой казны у нас-то да не случилосе,
Именьиця при себе не пригодилосе;
Только есть-то ведь у нас одна любимая,
Любима есть у нас, одна да есь се́стричя
40 Ишше та же Олёнушка Петровна-я.
А сидит она у нас да в задьней горьнице,
Шьтобы лишныя люди ею́ не за́здрили,
Шьтобы красное солнышко ю не за́пекло. —
Говорил тогды Олёшенька Поповиць сын:
45 «Уж вы ой еси, вы братьиця Петровици!
Ай живу с вашей Олёнушкой, будто я муж с жоной».
Ишше тим братьям речи-ти не в любви пришли,
Показались за досадушку за великую.
Говорил тогда Олёшенька Поповиць сын:
50 «Вы подите-тко теперече к широку́ двору,
Закатайте-тко-се ком снегу белого,
Ай мечите-тко Олёнушке в око́лёнку; —
Ише сами вы увидите, шьто как будё делати».
Да пошли ети братьиця ко широку́ двору,
55 Закатали они ком-то да снегу белого,
Ише кинули в стекляну свою околенку.
Увидала-де Алёнушка Петровна-я,
Отпирала-де окошочько косисьчято,
Выпушшала она беленько полоте́нышко.
60 Увидали ети братьиця да родимыя,
Ишше сами говорили да таково слово:
«Уж ты вой еси, Олёнушка Петровна-я!
Наряжай-ко-се во платьицё ты во че́рное,
Повезём-то тебя на́ полё на Кули́ково
65 Да сьсекём-то у тебя буйну головушку».
Говорила-де Олёнушка Петровна-я:
— Уж вы вой еси, вы братьиця мои родимыя!
Да не бойтесь-ко стыду-сраму вы сестрина,
Уж вы бойтесь-ко стыду-сраму вы женина:
70 У большого брата живёт жона с Добрынюшкой,
У меньшого брата жона живёт с Перемётушкой. —
Ишше етому братья не поверили;
Наредили ей во платьичё во че́рноё,
Ай поло́жили в кареточку во те́мную,
75 Повезли-то ей как на́ полё на Кули́ково:
Ай хотят у ей отсекци буйну́ да головушку,
Да во ту же-де во пору и во́ время
Ай поехал-де Олёшенька Поповиць сын,
Ай кричит-то он, зычит-то зычным голосом:
80 «Уж вы вой еси, вы братьеця Петровици!
Ай не троньте вы Олёнушку Петровны-я.
Вы не бойтесь стыду-сраму вы сестрина,
Уж вы бойтесь-ко страму-стыду вы женина:
У большого-то жона живёт с Добрынюшкой,
85 У́ меньшого брата жона живёт с Перемётушкой; —
Ишше ходим мы все трое в одны гости».
Ише взял-то Олёшенька Поповиць сын
Ай увёз-то Олёнушку Петровну-ю.