Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

– Вот ежели князь Владимир возьмет мою дочь в жены, тогда и моя дружина исполчится на Киев, – сказал Пуркеш. – Ведь тесть должен помогать своему зятю в любой беде и войне. Это в нашем обычае.

Добрыня усмехнулся и взглянул на Владимира.

– Ну, что скажешь, племяш?

– Я согласен взять в жены дочь Пуркеша, – мгновенно ответил Владимир.

– Вот и столковались! – Добрыня похлопал крепыша Пуркеша по плечу. – Много ли ты воинов выставишь для похода на Киев, друже?

– Три сотни, – сказал Пуркеш, обнажив в довольной улыбке свои редкие широкие зубы. – Мои дружинники сильны, как медведи, выносливы, как лоси, и быстроноги, как волки. Сам Таар, бог победы, незримо повсюду следует за ними!

– Что ж, друже, – промолвил Добрыня, – за это надо выпить до дна.

Пуркеш поднял чашу с брагой, видя, что и Добрыня взял со стола свою чашу с хмельным напитком. Прежде, чем поднести кубок ко рту, Пуркеш жестом указал Добрыне, мол, князю Владимиру они браги не налили.

– Ему нельзя! – непреклонно обронил Добрыня, встретившись глазами с чудином. – Недорос еще мой племяш до хмельного питья.

– Как так? – Пуркеш сделал изумленное лицо. – Жениться князю Владимиру можно, а брагу пить нельзя.

– Вообще-то, князю Владимиру много чего нельзя, – проворчал Добрыня. В следующий миг он широко улыбнулся, воскликнув: – Пью за здоровье твоей дочери-лебедушки, Пуркеш! Не жалко тебе такую паву за моего несмышленого племянника отдавать?

Заметив, что Владимир слегка нахмурился после слов своего дяди, Пуркеш ободряюще подмигнул ему и проговорил:

– А я, может, именно для князя Владимира и растил свою ненаглядную Альву.

Супруга Пуркеша поспешно увела залившуюся краской смущения Альву в соседние покои, видя, что застольная беседа хозяина с именитыми гостями переросла в сватовство.

Глава четвертая Поход на Полоцк

Месяц март восточные славяне называли березень. В основе этого названия лежит древнее прусско-литовское слово, означавшее таяние снега и весенний ручей. Когда-то восточные славяне жили бок о бок с балтийскими племенами между Неманом и Вислой, обогатив свой язык фразеологическими оборотами из балтийских диалектов. В первый день месяца марта восточные славяне отмечали начало нового года, так было в дохристианскую эпоху.

Обычно к началу марта новгородские даньщики завершали объезд лесных подвластных племен и возвращались в Новгород на санях, груженных кипами ценных мехов. Так было и в этом году.

Добрыня вернулся в Новгород весьма довольный своей поездкой в Прионежье, ибо ему удалось сговорить к походу на Киев многих чудских князьков. Однако бодрое настроение Добрыни мигом омрачилось после его беседы с Добровуком, вернувшимся из Полоцка.

– Князь Рогволод не принял наши дары, заявив, что не по чину ему знаться с нами, – сказал Добровук. – Рогнеда, дочь Рогволода, отказалась стать невестой Владимира. Она заявила, что не станет разувать робочича. Мол, ей желаннее Ярополк Святославич, который тоже к ней сватается.

Робочичем на Руси называли сына рабыни.

– Стало быть, брезгуют нами Рогволод и Рогнеда, – процедил сквозь зубы Добрыня, барабаня пальцами по столу. – Выходит, облизнулись они на Ярополка Святославича. Ну-ну! А Ярополк-то зря время не теряет, как я погляжу. – Добрыня отпил квасу из кубка и взглянул на Добровука. – Видел ли ты Рогнеду? Какова она внешне?

– Встречался я с Рогнедой в присутствии ее отца и братьев, – ответил Добровук, развалившись на стуле. – Скажу откровенно, дочь у Рогволода на загляденье, телом хороша и лицом пригожа. Лет ей уже семнадцать. Токмо гордыни и спеси в Рогнеде шибко много. Что и говорить, цену она себе знает!

– Что ж, не пожелала Рогнеда стать женой моему племяннику, значит, станет его рабыней, – с угрозой в голосе произнес Добрыня.

– Неужто на Полоцк полки двинешь? – встревожился Добровук. – Стоит ли? Укреплен Полоцк дюже хорошо. Вот, увязнет наша рать под Полоцком, и что тогда? Ярополк успеет с силами собраться, а ведь мы хотели врасплох его застать. Не забыл?

Добрыня помолчал, слегка поворачивая в руках серебряный кубок, потом задумчиво промолвил:

– Ежели рать наша Полоцк не сможет взять, тогда нам нечего и на Киев замахиваться. Опять же нельзя нашему воинству идти на Киев, оставляя у себя за спиной князя Рогволода. Полочане могут на Новгород обрушиться, могут на подмогу к Ярополку выступить. Коль возьмем Полоцк, друже, то этим мы и Ярополка ослабим. – Добрыня подмигнул Добровуку. – Заодно невесту у Ярополка отнимем. То-то Владимир обрадуется!

– Рогволодову дочку-красавицу Владимир, без сомнения, захочет затащить к себе на ложе, когда увидит ее, – усмехнулся Добровук, знавший не понаслышке о сластолюбии племянника Добрыни.

* * *