Добыча

В конце концов „ИГ Фарбен“ была разочарована качеством рабского труда; ежедневные четырехмильные марши только в одну сторону истощали заключенных, и они стали слишком часто болеть. Для предотвращения этого компания построила свой собственный „филиал“ концентрационного лагеря Моновиц по той же схеме. Сохранившиеся архивные данные свидетельствуют: через ворота „ИГ Фарбен“ в Аушвице прошло триста тысяч заключенных (заводы здесь были настолько крупными, что использовали больше электроэнергии, чем весь Берлин).

Молодой итальянец по имени Примо Леви, заключенный Ml74517, выжил только благодаря тому, что вспомнил основы органической химии, которую он изучал в Турине, что позволило устроиться на работу в лабораторию. „Это нагромождение железа, бетона, грязи и дыма являло отрицание красоты, – сказал он об индустриальном комплексе ИГ. – На его территории не было живой травинки, почва пропитана ядовитыми остатками угля и бензина, а единственными живыми существами были машины и рабы, причем первые выглядели более живыми, чем последние“. В Моновиц заработать пытались все, вплоть до сотрудников лагеря, которые продавали на близлежащем рынке одежду и обувь тех, кто уже умер и кого раздели донага перед отправкой в крематории соседних лагерей. Для Леви это был „мир смерти и призраков. Последние следы цивилизации исчезли“.

К 1944 году, по некоторым оценкам, треть от общего количества рабочих, занятых в германской промышленности синтетического топлива на всей территории рейха, составляли заключенные. „ИГ Фарбен“ тесно и увлеченно сотрудничала с СС в Аушвице. И, что естественно, обе стороны постоянно дружески общались между собой. Перед Рождеством руководящие сотрудники заводов „ИГ Фарбен“ совместно с местным начальством СС отправились на праздничную охоту. В общей сложности они уложили 203 зайца, одну лису иодну дикую кошку. Начальник строительства комплекса „ИГ Фарбен“ был „объявлен самым лучшим охотником“, на счету у него оказались одна лиса и десять зайцев. „Все отлично провели время, – звучало в отчете об охоте. – Это был наилучший результат во всем районе за текущий год, и, возможно, он будет превзойден лишь в ходе охоты, которую в ближайшем будущем собираются устроить сотрудники концентрационного лагеря“.

„ОСНОВНАЯ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ЦЕЛЬ“

После бессистемных и неэффективных стратегических бомбардировок Германии генерал Карл Спаатс, командующий стратегическими воздушными силами США в Европе, решил, что необходимы перемены. 5 марта 1944 года он предложил генералу Дуайту Эйзенхауэру, руководившему подготовкой к высадке в Нормандии, в качестве новой приоритетной цели предприятия по производству синтетического топлива. Он обещал, что в течение шести месяцев производство этого топлива сократится наполовину. Упомянул также и о дополнительной выгоде: эти заводы имеют для Германии столь важное значение, что такие налеты вспугнут люфтваффе и приведут к отзыву множества самолетов из Франции, куда намечалось вторжение союзников.

Британцы возражали против плана Спаатса, настаивая вместо этого на бомбардировках железнодорожной системы Франции. Но в конце концов Спаатс получил молчаливое согласие Эйзенхауэра на бомбардировки заводов синтетического топлива. 12 мая 1944 года авиационное крыло численностью 935 бомбардировщиков в сопровождении истребителей совершило налет на ряд заводов синтетического топлива, в том числе на гигантский завод „ИГ Фарбен“ в Лойне. Как только Альберт Шпеер узнал о случившемся, он поспешил увидеть повреждения на месте. „Я никогда не забуду день 12 мая, – писал он позднее. – В этот день противник одержал победу в сфере военного производства“. В результате налета „все, что более чем за два года преследовало нас как ночной кошмар“ превратилось в реальность. Спустя неделю Шпеер вылетел обратно для личного доклада фюреру. „Враг нанес удар в одно из наших самых уязвимых мест, – сказал он Гитлеру. – Если они продолжат в том же духе, то скоро у нас не будет никакой сколь-нибудь серьезной топливной промышленности. Единственная наша надежда на то, что в штабе авиации противника такие же легкомысленные люди, как в нашем!“