Добыча

– У меня нет народа, мистер Рум.

Рум смотрит на него, странно раздраженный этим заявлением.

– Этого не может быть. Каждый человек принадлежит к народу, даже если это народ, которому он служит.

Аббас наклоняет голову.

– То есть вы считаете себя англичанином?

– В некотором роде да, поскольку покинул родину в очень юном возрасте.

– Почему вы уехали?

Вопрос, заданный так прямолинейно, ошеломляет Рума настолько, что он говорит правду:

– Потому что у меня не осталось дома, куда я мог бы вернуться.

– То есть после аннексии?

Сначала Рум думает, что Аббас, наверное, шутит. После аннексии: какая архитектурность термина, какая бескровность! Но Аббас совершенно серьезно ждет ответа.

– До того, как Хайдар Али аннексировал нас, – говорит Рум, – мой отец был главным министром королевы. Она была готова бороться, но ситуация оказалась безнадежной, и она бежала. Тогда Хайдар посчитал, что у него все под контролем. Он даже думал перенести в Беднур столицу, настолько удобным был наш город, наш климат, – голос Рума становится все глуше. – Однажды ночью отец отвел меня глубоко в лес. Он сказал, что если к утру он не вернется, то я должен идти в соседнюю деревню. Это был последний раз, когда я его видел.

В глубине его сознания нарастает звук – шкворчащее стрекотание сверчков, пилящих воздух, сквозь которое он усиленно пытается расслышать шаги отца.

Аббас слушает тоже, с нетерпением ребенка, желающего, чтобы сказка окончилась хорошо.

– Позже, – говорит Рум, – я узнал, что мои отец и мать были казнены за участие в заговоре с целью отравления Хайдара Али. Их повесили вместе с сотнями других.

Аббас опускает взгляд. Рум больше ничего не говорит. Он и так уже сказал слишком много, обнажил свою гноящуюся рану.

– Мне не стоило спрашивать, – тихо говорит Аббас. – Прости меня.

Рум встает, убирает со стола и уходит прежде, чем пот, выступивший у него на лбу, станет заметен.

* * *

Вызвав карету, Рум идет в Желтый салон за леди Селвин. Останавливается на пороге. Две женщины сидят у окна в креслах Бержер, в которых он и леди Селвин сидели накануне. Сегодня стулья придвинуты ближе, на расстояние вытянутой руки, между ними стоит маленький столик на ножке в виде когтистой лапы. Сначала женщины не обращают внимания на его присутствие. Леди Селвин тасует карты на столике, француженка издает звуки восхищения, когда карты пролетают по дуге.

– Этому меня научил отец, – говорит леди Селвин. – Гораций никогда не одобрял этого, он говорил, что карточные фокусы предназначены для таверн.

– М-м-м, – говорит мисс Жанна, умная девушка, осторожна, чтобы случайно не выразить несогласия с покойным мужем. – Вы это большими пальцами делаете?

– Да, все дело в больших пальцах.

Пока они болтают, Рум остается неподвижным, как застывшая фигура на портрете, подобная тем, что заполняют золоченые рамы на этих стенах: каждый из мужчин принял непринужденную позу авторитета. Один положил руку на письменный стол, в мясистой руке – перо. Другой держит винтовку. Третий – с брюшком. Все они из той породы, кто, не задумываясь, входит в любую комнату.

– О, Рум! Доброе утро.

Он кланяется.

– Миледи. Мисс Дю Лез.

– Мы играем в карты, – заявляет леди Селвин, сияя при его приближении. – Я собираюсь научить мисс Жанну перемешивать карты, а она научит меня французскому танцу – как он называется, моя дорогая?

– La gavotte.

Рум поворачивается к француженке.

– Я удивлен, что вы способны танцевать, мадемуазель, учитывая вашу недавнюю травму.

– Я чувствую себя лучше с каждым часом, проведенным в обществе мадам, – отвечает мисс Жанна.

– Это чудесно, – говорит Рум. – К сожалению, леди Селвин запланировала на сегодня поездку в город.

– Правда? – спрашивает леди Селвин.

Рум кивает.

– Карета готова.

Леди Селвин постукивает колодой по столешнице.

– Ну почему бы тебе не поехать без меня, Рум?

– Но завтра охота на лис, а миледи нужна новая шляпка, – говорит Рум и добавляет: – Вы сами так сказали.

– А, охота! – леди Селвин смотрит на Рума, по-старчески сложив губы. – Я совсем забыла.

Рум воздерживается от вопроса, как она могла забыть; один взгляд на француженку – и все понятно. К ее чести, мадемуазель Жанна выглядит сегодня утром прекрасно: зеленый цвет шали подчеркивает серый цвет ее глаз.

– Может быть, – говорит леди Селвин, – я надену одну из своих старых шляпок. Или мисс Жанна поможет мне сделать новую.

– Я уже представляю себе варианты, – говорит мисс Жанна.

– Как и я, – говорит Рум.

– Хорошо, – леди Селвин решительно кивает. – Рум, ты поедешь в город и привезешь все, что нам нужно.

– Если таково ваше желание, миледи.

Рум выразительно смотрит на леди Селвин, надеясь, что она пересмотрит свое желание.

* * *

Пока дамы играют в карты, Аббас бродит по саду в поисках куска дерева, который можно было бы обстругать. Тревожное чувство омрачает его мысли. Он не должен был интересоваться прошлым господина Рума, не должен был нарушать свое же железное правило: не оглядываться назад. Вперед, всегда вперед.