Добыча

Он вновь провел рукой по зеркальной поверхности, когда она снова начала запотевать, чтобы тщательнее всмотреться в свое отражение, прежде чем бросить взгляд в сторону душевой. Мойра определенно была невероятным существом, которое он больше не желал держать от себя на расстоянии вытянутой руки. Его внутренний демон доказал, что может овладеть ею, не сломив, и это было даже более обнадеживающим, чем Северус мог предполагать.

Сгорая от любопытства, он отодвинул в сторону вырез своей темной футболки. Там, по-прежнему виднелась отметина, которую она оставила на его плече. Он судорожно сглотнул, а затем поморщился, когда коснулся ее пальцем и она отдалась болью. Мойра была так прекрасна с его кровью на губах и зубах, ее черты были преисполнены животного удовольствия, а глаза — в них читалось, что она всецело принадлежала ему.

В этот момент Северус осознал, что жаждет ее. И не только ее тела. А всю ее всецело.

Он помогла ей не только потому, что не хотел видеть, как ангел убивает ее, но и потому, что каждый раз, когда он смотрел на нее, в глубине его одинокой темной души что-то шевелилось. Мойра больше не казалась ему какой-то опасностью. Она была бурей, от которой он больше не в состоянии был убегать, не после того, что случилось сегодня. Теперь она стихия, к которой его тянуло, чтобы растворяться во всем ее манящем, сводящим с ума великолепии. Он нуждался в ней, и это не было следствием ее укуса.

Просто она заставила его истекать кровью. Мойра была способна противостоять его силе, столкнуться с его темным проявлением, а десять минут спустя уже шутить и смеяться, словно они были просто парой любовников. После жизни полной одиночества, в которой Северус обманным путем воровал у женщин энергию в постели, будучи зависимым от нее, как от наркотика, эта девушка пришла к нему добровольно. По собственному желанию.

Он пересек пространство ванной комнаты и остановился возле входа в душевую кабину. Мойра обернулась, стоя под мощной струей воды, которая, пузырясь в волосах, стекала по ее спине, и неуверенно подошла к нему, когда Северус поманил ее к себе пальцем. Как только она достаточно приблизилась к нему, он схватил ее за предплечье и притянул к себе, заглушая ее протесты своими губами. Она напряглась лишь на мгновение, а потом расслабилась и прижалась к нему своим хрупким мокрым телом, приоткрыв рот, подобно распускающемуся цветку.

— Я вызову такси, — прохрипел он, сжимая ее руку. Их рты были так близко к друг другу, что он все еще мог чувствовать ее вкус. — И я поеду в кампус вместе с тобой… просто, чтобы быть уверенным.

Она кивнула, медленно скользя взглядом от его губ к глазам.

— Договорились.

— Хорошо.

— А сейчас, кыш отсюда, — прошептала она с улыбкой, — а то я опоздаю на занятия.

— К чертям эти занятия, — прорычал он, притягивая ее к себе для очередного поцелуя, который, как он рассчитывал, заставит ее колени подогнуться, но получил лишь то, что его юный ангельский гибрид выпихнул его из душевой, хихикая. Северус неохотно выпустил ее из объятий, давая себе отчет, что мог бы снова овладеть ею, если бы действительно захотел этого, а потом повторить это снова и снова, пока учеба не стала бы последним, о чем она думала.

Но вместо этого он поправил свой доставляющий неудобства восставший член, загнал своего разгулявшегося демона обратно в клетку и вернулся в спальню, чтобы вызвать такси.

Часть 4

Северус выпустил дым изо рта лишь тогда, когда тот начал обжигать легкие, горло и заднюю часть языка. Тот образовал перед ним огромное серое облако, прежде чем рассеяться в ночном воздухе и исчезнуть навсегда. Он бросил взгляд на сигарету в своей руке, а затем щелкнул по ней большим пальцем, стряхивая тлеющий пепел. Сигарета вновь вспыхнула красным, и он понес ее к губам, чтобы затянуться еще раз.

Люди курили по разным причинам, но Северус знал, что многие успокаивали нервы таким образом. Если бы никотин подобным образом влиял на демонов, то у него бы имелось железное оправдание для своего пристрастия к этим проклятым штукам. Эту привычку он приобрел еще в далекие двадцатые годы двадцатого столетия и до сих пор не мог от нее избавиться. Не потому, что это имело для него какой-то смысл. Просто нравилось. Просто хотелось курить. Северус уже смирился с этим.

Мойра стала для него чем-то сродни сигареты. Касание к ней не давало ему ничего — ни энергии, ни силы, ни власти, и все же он принял то, что хотел ее, жаждал ее, желал получить все, что она предлагала, хоть в этом списке и не было жизненной энергии. Лишь ее красота. Ее ум. Ее соблазнительный ротик и притягательные прелести.

А еще ее пунктуальность. В то время, как Северус всегда прибывал на место намного раньше назначенного срока — еще одна дурная привычка, приобретенная в мире людей, — Мойра всегда приходила за пять минут до оговоренного времени.