Добыча

Поэтому он последовал за ней, как бы это его ни убивало, скрежеща зубами и хмурясь, когда они оказались в похожих на лабиринт коридорах нижнего уровня замка. Множество тупиков, коридоров, которые становились все уже и уже по мере продвижения. Только демон мог создать такой кошмар, и к тому времени, когда они достигли второго подуровня, на котором должна была находиться Мойра, они потратили целый час, просто осваивая лабиринт. Внутренний демон Северуса в этот момент был почти невыносим, его пищевод горел огнем, а голова пульсировала.

— Найди комнату, — прорычал он, выталкивая Корнелию из второго в высшей степени клаустрофобного лестничного колодца, с которым они столкнулись сегодня. — Найди ее!

— Если ты толкнешь меня еще раз, кузен, я изгоню тебя! — прорычала ведьма, бросив на него испепеляющий взгляд через плечо.

— У нас заканчивается время!

— Эй, смотри…

— Ну, тогда лучше дай мне сосредоточиться! — отрезала Корделия, говоря через Аларика, когда она довольно драматично положила руки на бедра.

— Тогда, черт возьми, сконцентрируйся!

— Не запачкай свои трусики в…

— Дверь! — Аларик протиснулся мимо них обоих, пробегая трусцой по тускло освещенному грязному коридору впереди. Северус снова оттолкнул Корнелию, игнорируя ее возмущенные проклятия — потому что Аларик был прав. Прямо впереди единственной вещью на этом уровне была гигантская металлическая дверь. Факелы мерцали по обе стороны, и Северус поспешно помог Аларику с полудюжиной замков, его пальцы были неуклюжи, а сердце бешено колотилось.

Когда они, наконец, все отперли, Северус оттолкнул Аларика с дороги и рывком открыл входную дверь. В тот момент, когда он вошел внутрь, атака на его чувства была мгновенной — и сильной.

Существовала ощутимая разница в температуре между внешним залом и внутренней частью комнаты. Хотя его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к потолочному освещению, намного более яркому, чем факелы, освещающие коридор, когда Северус смог видеть, он пожалел, что не может. Его дыхание быстро сбилось и вышло облаком перед ним, и он резко остановился, чувствуя, что его ноги просто больше не могут двигаться. Шок. Это был полный шок от открывшегося перед ним зрелища.

Ибо там была Мойра, подвешенная, распятая на невидимом кресте, ее руки были широко раскинуты цепями, вделанными в стены. Его внутренний демон замолчал, когда он впитывал ее, начиная со слоев жемчужных нитей, обернутых вокруг ее лодыжек, достаточно туго, чтобы держать ее связанной. Старая кровь, размазанная по ее ногам, высохла, стекая из раны, которую он еще не мог видеть. Ее нагота заставляла его руки сжиматься в кулаки, ее неземная кожа светилась в холодной подземной клетке.

Вверх, вверх, вверх его взгляд путешествовал… останавливаясь на ее груди. Кто-то проколол их двумя золотыми стержнями, воткнутыми в ее соски, между ними висела тонкая золотая нить, соединяющая их. Казалось, время остановилось, чем дольше он изучал ее.

Демоны привыкли к ужасу — но это не означало, что они ничего не чувствовали, когда на конце палки палача были те, кого они больше всего любили. Северусу хотелось повернуться и убежать, отвернуться, сильно моргнуть, снова попробовать открыть дверь, как будто это могло что-то изменить. Но он не мог. Он должен был увидеть все это. Ему нужно было, чтобы ее образ был выжжен на переднем плане его сознания — чтобы подпитывать его ярость, чтобы усилить его месть.

Как и у Дириэля, ее шею украшали десятки серебряных и золотых ожерелий с жемчужными вставками повсюду, на концах некоторых были кресты. Ее голова была низко опущена — пока взгляд Северуса не скользнул по густой заплетенной короне волос вокруг нее. Медленно, с заметным трудом Мойра подняла глаза, ее губы посинели, ресницы замерзли.

Слезы выступили на ее обмороженных щеках в тот момент, когда их глаза встретились.

Плачущий ангел — она превратила свою клетку в холодную.

Звук грохота позади заставил его действовать. Северус быстро оглянулся и увидел, что Аларик разбивает установленную камеру о стену. Корнелия осталась в дверном проеме, дыхание поднималось перед ней медленными ровными облачками.

Ноги — ног он больше не чувствовал — понесли его к Мойре, и он обхватил ее лицо обеими руками. Все, что он хотел сделать, это прикоснуться к ней, обнять ее, защитить от всего зла своего мира, но он знал, что это не так. Она вздрогнула от ощущения его рук на своих ледяных щеках — она не смогла бы справиться со зверем внутри, с тем, что он жаждал сделать с ней теперь, когда он нашел ее.

— С тобой все в порядке? — прошептал он, затем поморщился. Что за дурацкий гребаный вопрос. — Мне так жаль, Мойра. Я…

— Это моя вина, — пробормотала она хриплым голосом — Дириэль заставил ее кричать. Это не должно было его удивлять, но Северусу пришлось бороться со своей естественной реакцией, его кончики пальцев угрожали впиться в ее кожу. Мойра моргнула, глядя на него, затем заметно сглотнула. — Я… Это моя в-вина.

Он напрягся, затем крепко схватил ее за подбородок, чтобы привлечь ее внимание, заставляя их взгляды встретиться.