Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

А кто же станет во главе страны? В Тегеране оставалось коалиционное правительство во главе с давнишним противником шаха. Но 1 февраля 1979 г. на зафрахтованном самолете Boeing 747 авиакомпании Air France в Тегеран вернулся Хомейни. Его сопровождало множество западных журналистов – авиабилеты были проданы им для финансирования рейса. Сам Хомейни во время перелета отдыхал на полу, на ковре салона первого класса. Он привез с собой другое правительство – Революционный совет, возглавляемый Мехди Базарганом, чье прошлое в отношении к шаху было безупречно. Действительно, в 1951 г., 28 лет назад, Мохаммед Моссадык поставил его во главе национализированной нефтяной промышленности. И он был тем самым человеком, который сразу же отправился на нефтепромыслы, прихватив с собой новые печати и деревянную вывеску «Иранская национальная нефтяная компания». За оппозицию шахскому режиму его несколько раз заключали в тюрьму. А теперь, несмотря на ненависть Хомейни к Моссадыку как к светскому националисту, Базарган, с учетом поддерживающих его политических сил, стал кандидатом аятоллы Хомейни в лидеры нового Ирана. Так в течение короткого периода в Тегеране сосуществовали два соперничающих правительства. Но должно быть только одно. Во вторую неделю февраля на военной авиабазе в пригороде Тегерана вспыхнула схватка между симпатизировавшими революции сержантами и подразделением имперской гвардии. Коалиционное правительство лишилось военной поддержки, и Мехди Базарган стал у власти. Сложившаяся ситуация кратко характеризовалась в телеграмме американского военного атташе в Вашингтон: «Армия сдается, Хомейни побеждает. Уничтожаем секретные документы»[552].

Уезжает последний

Однако месторождения покинули не все нефтяники. Человек 20 были оставлены, чтобы создавать видимость юридического присутствия Osco на тот случай, если со стороны нового правительства вдруг возникнут какие-то спорные вопросы. В числе этой группы находился и ирландский математик Джереми Гилберт, переквалифицировавшийся в инженера-нефтяника. British Petroleum направила его в Osco, где он служил менеджером по планированию инвестиций. Члены оставшейся группы пробыли на месторождениях всего несколько дней, а затем в связи с осложнением ситуации тоже решили покинуть страну. Но Гилберт неожиданно попал в больницу с тяжелой формой гепатита, и в самолет, вывозивший всех остававшихся, его не допустили. Все бурные дни января он провел на больничной койке, находясь в тяжелейшем состоянии. По ночам до него доносились чтение молитв и стрельба, а в день отъезда шаха – восторженные крики безудержного торжества. Символом контакта с внешним миром, не считая радиопередач BBC, был огромный букет цветов, оставленный уехавшими сотрудниками Osco с пожеланиями скорейшего выздоровления.

Ослабевшего и едва передвигавшего ноги по больничному коридору Гилберта иранский медперсонал принял за американца. Под его окном постоянно собиралась группа медсестер, выкрикивая «Смерть американцам!». Один из пациентов, встретив Гилберта в коридоре, начал избивать его костылями, осыпая при этом американцев проклятиями. Еще одной проблемой было ирландское гражданство Гилберта. Единственный путь из Ирана лежал через Ирак, но, поскольку между ирландскими войсками, выполнявшими миротворческую миссию в Ливане, и иракскими солдатами недавно возникла перестрелка, Гилберту отказали в иракской визе. Чтобы получить ее, ему пришлось буквально встать на колени перед сотрудником местного отделения иракского консульства и просить прощения за все грехи, совершенные когда-либо ирландцами.

В конце января он почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы выехать из страны. На пыльном пограничном пункте иранские чиновники пропустили его, не удостоив и взглядом. Но иракские пограничники, заподозрив в нем шпиона, задержали его, обыскали и в течение нескольких часов допрашивали. Тем временем одинокое такси – единственная возможность добраться до Басры – уехало. Когда Гилберта наконец освободили, он спросил:

– Как же я теперь попаду в Басру?

– Пешком, – ответил один из пограничников.

Другого выбора не было. Уставший и ослабевший, с двумя сумками в руках, он поплелся по пыльной дороге. Через пару часов его догнал ехавший в том же направлении какой-то фургон. Водитель согласился подвезти его, но, когда Гилберт достал иранские деньги, тот только громко расхохотался – это же просто бумажки. Гилберт отдал ему свои последние доллары, чтобы водитель отвез его в аэропорт Басры. Но теперь он остался без денег, чтобы куда-нибудь добраться. К счастью, он вспомнил, что недавно получил кредитную карту American Express, которую, сунув в бумажник, еще не использовал. Благодаря небеса, что захватил ее с собой, он купил билет на рейс в Багдад. Поздно ночью он прибыл в столицу Ирака и после ряда неудачных попыток нашел гостиницу. Он позвонил своей семье. Родные ужаснулись – все думали, что он в прекрасных условиях лежит в больнице в Абадане.