Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Другие пошли еще дальше, по мере того как набирала силу логика интеграции – важного побудительного мотива в истории нефтяной промышленности. Они снова стремились как можно плотнее притянуть запасы к рынкам. Государственные компании некоторых стран-экспортеров, следуя по историческому пути, проложенному частными компаниями, склонились к приобретению возможностей для сбыта. Petróleos de Venezuela создала большую систему переработки и сбыта в Соединенных Штатах и Западной Европе. Кувейт сосредоточил действия на создании интегрированной нефтяной компании с нефтеперерабатывающими предприятиями в Западной Европе и тысячами бензоколонок в других европейских странах, действующих под торговой маркой «Q-8»[587]. На этом Кувейт не остановился. В 1987 г. Маргарет Тэтчер отказалась от исторического решения Уинстона Черчилля, принятого им в 1914 г., и продала принадлежавший государству 51 %-ный пакет акций British Petroleum. С ее точки зрения, они больше не служили каким-либо национальным целям, и, кроме того, правительство было радо получить наличные деньги. При этом Кувейт приобрел 22 % акций ВР – той самой компании, которая наряду с Gulf проводила разведочные работы и до 1975 г. владела кувейтской нефтью. Британское правительство было разъярено и заставило Кувейт сократить его долю владения до 10 %.

Почти в то же время, когда закончилась ирано-иракская война, Саудовская Аравия и Texaco, один из самых ранних партнеров Aramco, объявили о создании нового совместного предприятия. Руководство Texaco было обеспокоено не только текущими трудностями компании, а именно проигрышем $10 млрд в техасском суде компании Pennzoil за захват Getty, но и тем, как улучшить долгосрочные перспективы в мире нефтяной промышленности. Саудовская Аравия со своей стороны хотела обеспечить себе гарантированный доступ к рынкам. По условиям их новой сделки Саудовская Аравия приобрела половину доли в нефтеперерабатывающих предприятиях Texaco и ее бензоколонках в 33 восточных и южных штатах Америки. Сделка гарантировала саудовцам, если потребуется, продажу в США 600 000 баррелей в день – и это по сравнению с ручейком в 26 000 баррелей в день, к которому они пришли в 1985 г. накануне обвала цен. Такая «реинтеграция» представляла собой попытку вернуть долгосрочную стабильность в отрасль и противостоять риску, с которым сталкивались и производители, и потребители.

Через несколько месяцев после прекращения огня в ирано-иракском конфликте Джордж Буш, бывший нефтепромышленник, стал президентом США, сменив на этом посту Рональда Рейгана. С окончанием 1980-х и началом 1990-х гг., при поразительном крушении барьеров, как символических, так и реальных, которые так долго разъединяли страны советского блока и западные демократии, появились невиданные ранее возможности для укрепления мира в масштабах всей планеты. Как предсказывали некоторые аналитики, конкуренция между странами будет не идеологической, а станет главным образом экономической – это будет борьба за продажу товаров и услуг и управление капиталом на подлинно международном рынке. Если это действительно произойдет, то нефть, несомненно, останется жизненно важным продуктом для экономики индустриальных и развивающихся стран. В качестве козыря в руках и производителей, и потребителей нефти она сохранит и первейшее значение в мировой политике.

И все же потрясения 1970-х и 1980-х гг. преподнесли важные уроки. Потребители отучились смотреть на нефть, основу их существования, как на некую данность; производители поняли, что рынки и клиенты не есть нечто само собой разумеющееся. Результатом этого стал приоритет экономики перед политикой, упор на сотрудничество, а не на конфронтацию. По крайней мере так казалось. Но будут ли помнить об этих основополагающих уроках в будущем с уходом со сцены участников драматических событий и приходом на смену им новых игроков? В конце концов, стремление к большему богатству и власти было присуще человечеству с первых дней его существования.

Однажды поздней весной 1989 г. в ходе переговоров, проходивших в Нью-Йорке, министр нефтяной промышленности одной из главных добывающих стран, человек, который стоял в центре всех баталий 1970-х и 1980-х гг., подробно говорил о новом реалистическом мышлении, присущем и производителям, и потребителям нефти, и об извлеченных ими уроках. В конце выступления министра спросили, как долго эти уроки сохранятся в памяти общества. Этот вопрос оказался для него несколько неожиданным, и он, немного подумав, ответил: «Примерно года три, если об этом не напоминать».

Всего через год после встречи этот человек уже не был министром, а еще через месяц его собственная страна оказалась оккупированной иностранными войсками[588].

Глава 37 Кризис в персидском заливе