Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

В 1977 г., в первый год своего президентства, Картер снискал уважение в нефтяном мире, заставив шаха отказаться от намерения установить более высокие цены на нефть. В глазах многих он был факиром, который приручил шаха и обратил ценового ястреба в уступчивого голубя. Он добился подписания Кэмп-Дэвидских мирных соглашений между Израилем и Египтом. Но теперь все эти достижения отошли на дальний план. Шах был изгнан, иранская революция вызвала нефтяную панику 1979 г., Картера продолжали преследовать события в Иране, а сам он оказался политическим заложником толпы воинствующих тегеранских «студентов».

После захвата заложников доживавший последние дни шах и его окружение, словно испытывая чувство вины, быстро покинули Соединенные Штаты. Послед­ние часы перед отъездом они, безнадежно отрезанные от мира, провели на одной из американских военно-воздушных баз, в изоляторе с зарешеченными окнами, предназначавшемся для психиатрических больных. Они вылетели сначала в Панаму, затем в Египет, где изнуренный болезнью шах умер в июле 1980 г., через полтора года после бегства из Тегерана. Его никто не оплакивал. К этому времени Мохаммед Пехлеви, сын офицера казачьей бригады, уже не играл никакой роли ни в решении кризиса с заложниками, ни в ликвидации паники на мировом рынке нефти, ни даже в играх геополитиков, в которых его вес был прежде так велик1.

Ответом Картера на захват заложников стало немедленное введение эмбарго на импорт иранской нефти в Соединенные Штаты и замораживание иранских активов в американских банках. В качестве контрмеры иранцы запретили всем американским фирмам экспортировать свою нефть. Запрет на импорт и замораживание активов были в сущности единственными инструментами воздействия, которые имелись у Картера под рукой. Замораживание активов больно ударило по Ирану, запрет на импорт нефти — нет. Но он вызвал перераспределение поставок во всем мире, дополнительную нагрузку на их каналы и появление на спотовых рынках еще большего числа обезумевших трейдеров, которые подняли цены на новую высоту. Некоторые партии нефти уходили по $45 за баррель, для встревоженных трейдинговых компаний Японии иранцы назначили за баррель своей нефти цену в $50. Беспорядки и волнения, последовавшие после захвата заложников, усилили всеобщую нервозность и тревогу на рынке, способствуя дальнейшим, по-видимому, бесконечным циклам панических закупок и повышения цен. Как через четыре дня после захвата заложников довольно сухо заметил исполнительный директор одной корпорации, «в такой ситуации компании ощущают необходимость в увеличении запасов сверх того объема, что прежде считался нормой». На языке нефтяной отрасли накопление называлось «защитой запасов» — другими словами, это была страховка.

Кризис с заложниками обозначил и более сложные проблемы. Он показал очевидную слабость, даже беззащитность стран-потребителей, в частности Соединенных Штатов, чья мощь лежала в основе послевоенного политического и экономического порядка. И более того, он утверждал, что мировое господство фактически принадлежит экспортерам нефти. По крайней мере внешне. Но на нефтяном рынке действовали силы еще более могущественные, чем правительства. И вот здесь экспортеры допустили ошибку, которая окажется для них роковой. БАЗАР

Растущие цены на нефть стали на многие месяцы предметом постоянного внимания президентов и премьер-министров, а заодно и темой для первых полос газет. Они были источником чрезвычайной тревоги и для лидеров Саудовской Аравии. Теперь саудовское руководство снова волновали и потеря контроля над рынком, и тот факт, что он перешел в руки таких воинствующих и неуступчивых соперников, как Ливия и Иран. Саудовцы считали, что бешеный рост цен приведет к спаду в мировой экономике, вызовет кризис и даже крах и, следовательно, станет угрозой их собственному благополучию. Времена, когда будущее экономики Саудовской Аравии определялось числом прибывавших в Мекку паломников, были давно позади. Главным теперь для Эр-Рияда были ставки — мировые процентные ставки, курсы валют, инфляция, темп роста. Саудовцы опасались, что их положение покачнется и по другой причине: постоянное повышение цен лишит потребителей доверия к нефти и, таким образом, будет стимулировать конкуренцию с нефтью ОПЕК, а также широкомасштабную разработку альтернативных видов энергоносителей. Особенно опасно это было для страны с огромными нефтяными ресурсами, рассчитывавшей жить на доходы от них и в XXI столетии.