Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Война вызвала новое обострение на нефтяном рынке. Иракские военные само­леты начали 23 сентября 1980 г. массированные бомбардировки иранского нефтеперерабатывающего комплекса в Абадане — самого большого в мире, которые продолжились в следующем месяце и произвели серьезные разрушения. Бомбардировкам подверглись все иранские порты и нефтяные центры. Иранское контрнаступление полностью прервало иракский экспорт нефти по Персидскому заливу. Более того, Иран вовремя убедил Сирию, где у власти находилась соперничавшая ветвь партии Баас, перекрыть иракский экспорт по трубопроводам через Сирию, что оставляло Ираку только один трубо­провод через Турцию, имевший ограниченные возможности. В результате войны иранский экспорт нефти сократился, а экспорт Ирака был почти полностью прекращен, на что Хусейн, безусловно, не рассчитывал.

На первой стадии ирано-иракской войны мировой рынок ежедневно недо­получал почти 4 млн баррелей нефти, т.е. 15% нефтедобычи стран ОПЕК и 8% потребности западного мира. Цены на рынке наличного товара снова подскочили. Легкие сорта арабской нефти достигли небывалой ранее цены — $42 за баррель. Рынком снова стал управлять страх. Был ли это третий кризис, следующая стадия крушения Ближнего Востока и его нефтяной промышленности? Потеряет ли Ирак снова свое место в мировом нефтяном балансе? Прекратит ли Иран существование как поставщик нефти? Не приведет ли борьба между суннитами и шиитами, другими словами, между арабами и персами, к дестабилизации всего района Персидского залива? Или же следует ожидать еще худшего, если Иран, где численность населения в три раза больше, чем в Ираке, победит и его фундаменталистская антизападная революция углубится в сердце Ближнего Востока? За всеми этими вопросами стояли экономические составляющие и их можно было истолковывать двояко, либо предсказывая новые потрясения, либо наоборот. Что же окажется верным?

Спрос на нефть, несомненно, ослабевал. Объяснялось ли это экономическим спадом, означавшим временное снижение, или же это был результат энерго­сбережения, влияние которого окажется более долгосрочным? Сокращение деловой активности уже началось. Причиной послужили и повышение цен, и решимость западных стран бороться с инфляцией, даже если это обернется глубоким спадом. Но независимо от причин спрос явно падал.

Тем временем правительства, усвоив уроки 1979 г. и работая в рамках Международного энергетического агентства, убеждали компании не совершать панических закупок, не драться за поставки и не повышать цены, а использовать накопленные запасы. Они стремились всех уверить, что с ситуацией можно справиться, это не повторение 1979 г., нужно проявлять спокойствие и избегать «нежелательных закупок» (имелась в виду нефть по высоким аукционным ценам). В призывах Международного энергетического агентства, несомненно, был резон, поскольку на этот раз положение компаний было совершенно иным. Начиная с 1979 г. они расходовали огромные средства на приобретение запасов по любой цене, включая огромное количество избыточных баррелей нефти, намного превышавшее спрос. Эти лишние баррели ушли не в автомобильные двигатели, не в топки предприятий и электростанций. Они ушли в хранилища. Великая паника логично обернулась великим накоплением запасов, и, когда вспыхнула война, нефтехранилища всего мира были полны до краев, и нефтяные компании фрахтовали супертанкеры, используя их как дополнительные плавающие емкости. Хранение запасов обходилось дорого. И если бы в спокойный период компаниям предложили сделать выбор между покупкой дополнительной нефти и расходованием имевшихся запасов, любая из них, скорее всего, выбрала бы последнее6.