Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

К этому времени в нефтяной промышленности началась реструктуризация и происходили очень крупные слияния. Начало им было положено в 1979 г., когда Shell поглотила Belridge, калифорнийского производителя тяжелой нефти. В начале 1920-х Shell совершила «набег» на Belridge с предложением купить ее акции за сумму порядка $8 млн, но затем отступила. А в 1979 г. она заплатила на порядки больше — в целом $3,6 млрд, что в то время было крупнейшим поглощением. В 1981 г. Conoco ушла от попытки захвата со стороны канадской Dome Petroleum, отдав предпочтение DuPont за $7,8 млрд. Mobil предприняла «набег» на Marathon, бывшую добывающую компанию Standard Oil и частичного владельца промысла Йейтс, одного из крупнейших в стране месторождений в геологической структуре пермского периода в Техасе. В поисках альтернативы Marathon согласилась на продажу за $5,9 млрд U.S. Steel, которая диверсифицировала бизнес, чтобы избежать катастрофы, постигшей американскую сталелитейную промышленность. Mesa сделала заявку на покупку General American, крупного производителя сырой нефти, но Phillips забрала его за $1,1 млрд. Лишившись этой добычи, Пикенс ждал благоприятного случая. Непременно должен был появиться другой подходящий объект6. МЕКСИКАНСКИЙ УИК-ЭНД

А тем временем глобальный нефтяной бум заканчивался. Разведка нефти в Соединенных Штатах сошла на нет. Увеличилось число случаев рефинансирования и банкротств небольших компаний. В крупнейших компаниях начался первый раунд затягивания поясов — сокращение служащих, прекращение найма рабочих и ранние уходы на пенсию. Инвесторы, оставив волнения по поводу инфляции, стали покидать нефтяную промышленность и переходить на фондовый рынок; взаимные фонды и удачливые управляющие денежными средствами становились за ужином более интересной темой для обсуждения, чем нефть, программы бурения и геология.

По мере спада деловой активности еще более четко обозначилась взаимо­связь нефти и мировой финансовой системы. И нигде это не проявилось с такой очевидностью, как в Мексике, которая к 1982 г. имела огромный внешний долг в размере $84 млрд, явившийся результатом ее внезапного появления на мировой арене в качестве нефтяной державы. В тот год министром финансов Мексики стал Хесус Сильва Эрсог. Его отец в 1937 г. возглавлял государственную комиссию, которая, изучив финансовое положение и деятельность в Мексике иностранных нефтяных компаний, обвинила их в получении чрезмерной прибыли, что и послужило для президента Карденаса основанием для национализации. Затем он возглавлял отделение Pemex, государственной нефтяной компании. Этот пост он вскоре покинул из-за разногласий с профсоюзом неф­тяников по поводу заработной платы. Его сын пошел по пути современных мексиканских технократов, получив ученую степень по экономике в Соединенных Штатах (в Йельском университете) и сделав карьеру в государственном аппарате. А в апреле 1982 г. президент Лопес Портильо назначил его министром финансов.

Сильва Эрсог, к своему ужасу, обнаружил, что страна находится на грани тяжелейшего экономического кризиса. Таким был результат падения цены на нефть, высоких процентных ставок, резко завышенного курса песо, безграничных расходов правительства и сокращения рынка экспорта других мексиканских товаров из-за экономического спада в Соединенных Штатах. И плюс ко всему повальное бегство капитала из страны. Сильва Эрсог понимал, что Мексика не в состоянии обслуживать огромный внешний долг. Она не могла платить проценты, не говоря уже о том, чтобы погасить какую-то его часть. Но президент Лопес Портильо, которому его окружение не уставало повторять, что он самый замечательный в истории Мексики президент, ничего не хотел слушать. «Это было страшное время», — позднее сказал Сильва Эрсог.

Он начал тайно посещать Вашингтон, покидая Мехико поздно вечером в четверг, чтобы в пятницу встретиться с Полом Волкером, председателем совета управляющих Федеральной резервной системы США, и вечером же в пятницу вылетал обратно, чтобы появиться на светских раутах, и никто не знал, что его не было в городе. Он договорился о предоставлении Мексике чрезвычайного кредита в размере $900 млн, но в связи с бегством капитала он растаял в течение недели. 12 августа 1982 г. Сильва Эрсог пришел к заключению, что никакие действия не помогут: Мексика не могла выплачивать проценты по займам. Она могла, конечно, объявить дефолт, но это было чревато крахом мировой финансовой системы. Задолженность Мексики девяти крупнейшим американским банкам была эквивалентна 44% их общего капитала. Сколько американских и иностранных банков разорятся при первой волне неплатежей и сколько других они разорят при второй? И как сможет Мексика функционировать в рамках мировой экономики?