Добыча золотого орла. Пророчество орла

Макрон кивнул, повернулся, поспешил к «Трезубцу» и поднялся по сходням на борт за последним из своих подчиненных. Как только его сапоги застучали по палубе, сходни втянули на борт, швартовые канаты отцепили от толстых деревянных столбов, и матросы налегли на длинные шесты, отталкивая корабль от пристани. Макрон бросил с борта взгляд на Катона, помахал ему рукой и занял полагающееся ему место возле капитана на кормовой палубной надстройке.

Бирема, на которой должен был плыть Катон, затонула, и его прикомандировали к триреме «Спартанец», отрядом пехоты на борту которой командовал Минуций. С лица ветерана еще не сошли синяки от кулаков Макрона, и Катону он не обрадовался.

— Мы перегружены. Отведи своих людей на нос. А я своих на корму. Это поможет выровнять корабль.

Катон помедлил, глядя на него, потом отдал приказ оптиону, а когда его люди перешли вперед и расселись на палубе рядом со своей поклажей, снова повернулся к Минуцию:

— Можно на пару слов?

Тот пожал плечами. Катон шагнул поближе к нему, чтобы их не могли услышать.

— Разлад между Макроном и тобой меня не касается. Это не мое дело.

— Постарайся держать его от меня подальше. В другой раз ему так не повезет.

— Повезет? — Катон усмехнулся. — Это тебе повезло, что ты хотя бы ходить можешь. Рука у Макрона тяжелая, и в драке он не шутит.

— Вот и его мать говорит то же самое. Похоже, он еще в детстве был сущим головорезом.

— В таком случае он нашел себе в жизни подходящее занятие. Не знаю, как ты, а он в этом деле очень хорош. Мой тебе совет: постарайся с ним не пересекаться. Я, конечно, как смогу попробую его урезонить: у нас хватит хлопот с этими пиратами и без семейной вражды.

— Семья тут ни при чем, — процедил Минуций сквозь сжатые зубы.

— Да ну? — Катон подмигнул. — Ладно, посмотрим, что я смогу сделать.

Минуций бросил на него гневный взгляд, но потом его лицо смягчилось.

— Да уж постарайся. Ради его матери.

— Ладно, с этим разобрались. Но есть еще одно дело.

— Ну?

Катон выпрямился и воззрился на корабельного пехотинца сверху вниз:

— Я легионный центурион. И следовательно, имею здесь старшинство.

Минуций хмыкнул:

— Ты что, претендуешь на командование?

Катон кивнул.

— Хрен тебя раздери, ты ведь еще почти мальчишка! Я начал служить, когда ты еще на свет не родился! — гневно вскричал Минуций. — О чем ты вообще толкуешь?

— Минуций, — холодно промолвил Катон, — дело не во мне, а в уставе, согласно которому первенство принадлежит тем, кто получал звание в легионах. Поэтому изволь впредь называть меня «командир». Во всяком случае, в присутствии подчиненных.

— «Командир»? — Минуций рассмеялся. — Да ты вконец ополоумел. Ни за что!

— Тогда, боюсь, ты не оставишь мне выбора. Я должен буду обвинить тебя в нарушении субординации. А то и в мятеже, время-то военное.

— Ты не посмеешь!

Катон глубоко вздохнул и громко позвал:

— Оптион Феликс!

Подчиненный Катона тут же поднялся с палубы и подошел к двум центурионам. На лице Минуция появилась растерянность, потом он уставил на Катона палец:

— Ладно. Твоя взяла, командир.

Оптион стоял навытяжку, ожидая приказов. Катон выдержал паузу, заставив Минуция понервничать, после чего повернулся к оптиону:

— Скажи людям, чтобы не болтались по палубе, пусть все остаются на местах. Вот этот центурион говорит, что корабль перегружен. Не в наших интересах ухудшать его устойчивость. Проследи за этим.

— Есть, командир!

Оптион Феликс отправился к носу корабля, а Катон вперил взгляд в Минуция:

— Я знаю, что ты опытнее меня, и готов воспользоваться твоими советами, коли возникнет нужда. Но пока я нахожусь на этом корабле, старшинство принадлежит мне. Понятно?

— Так точно… командир.

— Хорошо.

— Могу я идти, командир?

— Да.

Минуций отсалютовал и отправился к своим людям, которые толпились у борта.

— Эй, в чем дело? Никогда не видели хренова моря? А ну прочь от борта, придурки сонные!

Катон проследил за ним с облегчением: он опасался, что самолюбие не позволит ветерану признать его первенство. Однако старый служака, как ни было бы ему обидно, знал, что Катон прав. Командиры, служившие в легионах, имели преимущество перед таковыми из вспомогательных подразделений, и с этим Минуций ничего не мог поделать. Теперь, когда Катон утвердил свое первенство, между ними образовалась дистанция, что вполне устраивало молодого центуриона, ибо не оставляло пространства для проявлений личной вражды в связи с его дружбой с Макроном. Конечно, любви к нему у Минуция не прибавилось, но это он как-нибудь переживет: пусть их отношения будут сугубо служебными.

Удовлетворенно кивнув, Катон повернулся и направился к своим людям.

Последним из командиров по золоченому пандусу на широкую палубу флагманского корабля, могучей квинквиремы «Гор», взошел сам префект. Поднявшись по узкому трапу на кормовую надстройку, он принял приветствие триерарха и распорядился:

— Подать флоту сигнал к выходу из гавани!

— Есть, командир!

— Как только мы выйдем в открытое море, пусть выстраиваются за флагманом.

— Есть, командир!

— Я иду вниз. Проследи, чтобы меня не тревожили. Выполняй!