Добывайки

Рыбак рыбака видит издалека.

Из дневника Арриэтты. 4 сентября

Спали они хорошо и проснулись ранним утром, полные бодрости и сил. Косые лучи солнца заливали нишу, а когда Под расшнуровал вход в ботинок, проникли внутрь, осветив всю его переднюю часть. Арриэтта принесла на завтрак шесть ягод земляники, а Хомили раздробила молотком Пода несколько пшеничных зёрен. Смоченные водой, они сошли за кашу.

– Если ты ещё не наелась, Арриэтта, – сказала Хомили, – возьми себе орех.

Так Арриэтта и сделала.

Они наметили следующую программу на день: учитывая вчерашнюю пропажу, Под должен был один отправиться на середину поля к похожей на остров купе деревьев. Это была последняя попытка разыскать барсучью нору. Хомили останется дома из-за её боязни открытого пространства, и Арриэтте, сказал Под, придётся составить матери компанию.

– В доме полно работы. Прежде всего надо натереть хорошенько кусочком свечи один из походных мешков, чтобы он стал непромокаемым и можно было приносить в нём воду. Потом нужно распилить несколько орехов, из половинок скорлупы получатся хорошие чашки. И неплохо было бы собрать ещё немного и сложить в кладовой, ведь больше нет лопаты, чтобы выкопать тайник. Когда мы шли вчера домой, – добавил Под, – я заметил на изгороди у перелаза прекрасный клок конских волос, который зацепился за куст куманики. Хорошо было бы, если бы вы пошли туда и принесли хоть часть домой, если вам не трудно, – я бы сделал рыболовную сеть. И размолоть ещё несколько зёрен тоже бы не помешало…

– Хорошего понемножку, Под, – запротестовала Хомили. – Мы рады тебе помочь, но мы всё же не рабы на плантациях.

– Как знаешь, – сказал Под, задумчиво глядя в дальний конец пастбища. – А только меня не будет почти весь день… пока я доберусь туда, пока обыщу всё, пока вернусь… Я бы не хотел, чтобы вы волновались…

– Я знала, что всё так и кончится, – уныло сказала Хомили, когда немного позднее они вощили кусочком свечи мешок. – Что я всегда говорила там, дома, когда ты просила, чтобы мы переселились? Разве я не говорила тебе, что нас ждёт? Сквозняки, ночные бабочки, червяки, змеи и всё такое. Ты сама видела, каково это, когда идёт дождь. А что будет зимой! Даже подумать страшно. Никто не может сказать, что я не стараюсь, – продолжала она, – и никто пока не замечает, чтобы я жаловалась, но помяни мои слова, Арриэтта, нам не дожить до весны.

Из глаз Хомили упала круглая, как шарик, слеза и покатилась по навощённому мешку.

– Ну, после крысолова, – напомнила ей Арриэтта, – мы бы и дома не дожили до весны.

– Этот мальчик был прав, – продолжала своё Хомили. – И ничего удивительного. Помнишь, он говорил, что добывайкам пришёл конец? Наш час пробил. Если ты хочешь знать, что я думаю, – мы и правда вымираем.

Но когда, взявши мешок для воды и кусочек мыла, они пошли на ручей, Хомили немного повеселела. Сонная жара, тихий плеск крошечных волн у пристани из куска коры всегда действовали на неё умиротворяюще. Она даже посоветовала Арриэтте помыться и позволила ей поплескаться на мелководье. Вода прекрасно держала лёгонькое тельце девочки, и Арриэтта чувствовала, что недалёк тот день, когда она научится плавать.

Чувствуя себя после купанья бодрой и свежей, Арриэтта отправилась к перелазу за конским волосом, а Хомили осталась в нише и стала готовить второй завтрак. «Хотя что тут готовить?» – с раздражением подумала Хомили, выкладывая на стол несколько ягод шиповника и боярышника, немного водяного кресса и ядрышки двух орехов, расколотых молотком.

Волосы зацепились за куст куманики примерно на полпути от земли до верхушки, но Арриэтта, освежённая купанием, была только рада возможности полазать. Спускаясь вниз и нащупывая ногой опору, она коснулась голой подошвой не прохладной коры, а чего-то тёплого и мягкого. Арриэтта вскрикнула и повисла, крепко сжимая волосы и вглядываясь в гущу листьев внизу. Ничто не шевелилось, ничего не было видно, кроме переплетения ветвей, испещрённых солнечными пятнами. Секунда… другая… Арриэтта не отваживалась спускаться дальше, и тут ей почудилось какое-то движение, словно качнулся конец ветки. Приглядевшись, она увидела очертания загорелой руки. «Конечно, это не может быть рука», – сказала она себе, но ни на что другое это не было похоже – ладошка и маленькие мозолистые пальцы, не больше, чем у неё. Собравшись с духом, Арриэтта дотронулась до неё ногой, и рука схватила её за пятку. Стараясь вырвать ногу, Арриэтта потеряла равновесие и с визгом полетела на сухие листья, устилавшие землю. Хорошо, что до неё оставалось всего несколько веток. Вместе с Арриэттой спрыгнула небольшая фигурка одного с ней роста.

– Испугалась? – со смехом сказал незнакомец.

Тяжело дыша, Арриэтта уставилась на него. Смуглое лицо, чёрные глаза, всклокоченные чёрные волосы. Одет он был, как догадалась Арриэтта, в потрёпанную кротовую шкуру мехом внутрь. Он был такой замусоленный и грязный, что сливался не только с сухими листьями, на которые они упали, но и с чёрными ветвями.

– Ты кто? – спросила Арриэтта.