Добывайки на реке

Под опять посмотрел в дыру: ни травы, ни камней – струящийся мрак, еле слышное дыхание и неожиданно возникшие две огненные точки, как острия булавки, – немигающие, неподвижные, беспомощные.

– Бросайте, – еле слышно сказал Под, не разжимая губ. – Быстрее. Ты что, не слышишь колокольчик? – И замер на месте, вытянув руку со свечой перед собой.

Раздался глухой стук упавшей дощечки и одновременно с ним – визг Хомили.

– Ты тоже видела его? – спросил Под, оборачиваясь, и, поставив свечу на пол, всё ещё тяжело дыша, вытер лоб рукавом.

– Видела его? – выкрикнула Хомили. – Да ещё секунда – и он был бы тут, среди нас.

Тиммис заплакал, и Арриэтта подбежала к нему и обняла.

– Всё в порядке, он ушёл. Это был всего лишь хорёк, старый ручной хорёк. Пошли, я расскажу тебе сказку.

Она отвела малыша под грубо сколоченный деревянный стол, под которым ещё раньше заметила большую книгу. Арриэтта раскрыла её наподобие шалаша, и они оба забрались под его уютный кров.

– Что это было? – спросила Люпи, ничего не понимая.

– То самое, о чём сказала Арриэтта, – хорёк, – ответил Под, – хорёк Тома скорее всего. Если это так, он будет теперь день и ночь бродить вокруг дома, искать, как бы попасть внутрь, поэтому нечего и думать: надо уйти сегодня.

Люпи, стоявшая в очаге, где зола всё ещё не потеряла тепла, опустилась на пустой спичечный коробок, отчего тот угрожающе заскрипел, и махнула несколько раз рукой, чтобы рассеять поднявшееся облачко.

– Был бы тут, среди нас, – чуть слышно повторила Люпи, закрывая глаза, точно боялась увидеть это страшное зрелище.

– Ну что ж, Под, – проговорил, помолчав, Хендрири, – ничего не поделаешь.

– Что ты хочешь сказать?

– Этим путём вам не выйти. Хорёк будет кружить возле дома неделю за неделей.

– Да… – согласился Под и, помолчав, добавил: – Нам надо хорошенько всё обдумать.

Он тревожно посмотрел на закрытое ставнями окно: в меньшем окошечке стекло было вмуровано в стену, свет оно давало, но не открывалось. Нет, здесь не пройдёшь.

– Давайте взглянем на прачечную.

Дверь туда, к счастью, была закрыта неплотно, и Под протиснулся в щель. Хендрири и Хомили проскользнули следом, а немного погодя за ними вошла туда и Арриэтта. Ей не терпелось увидеть прачечную, как и все прочие уголки этого огромного жилья человеков, которое перешло теперь в их владение. В неровном свете свечи она заметила, что очаг здесь находится там же, где и за стеной очаг в комнате, а в нём – закопчённая кухонная плита; пол, как и там, выложен каменными плитами. В одном углу виднелся старый бельевой каток, в другом – медный котёл для кипячения. У стены под окном была каменная раковина. Окно плотно закрывали ставни. Дверь наружу, сейчас запертая на два засова, для крепости обита внизу листом оцинкованного железа.

– Нет, здесь ничего не выйдет, – сказал Хендрири.

– Да, – согласился Под.

Они вернулись в комнату. Люпи уже немного оправилась, слезла с коробка, который чуть не расплющила, привела свою одежду в порядок и даже кое-что набрала, перед тем как подняться наверх.

– Пожалуй, неплохо бы перекусить. Что-то я немного устала… этот хорёк и всё такое прочее, – глупо хихикнув при виде вошедших, сказала Люпи. – Пошли, детки, скоро полночь, завтра у нас будет целый день…

Хендрири взглянул на Пода.

– А вы как же?

Под промолчал, и тогда он обернулся к жене:

– У них тоже был трудный день… так что сегодня уйти не получится…

– Да? – смутилась Люпи и уставилась на Пода, сообразив, что её захватили врасплох.

– Кстати, что у нас на ужин? – спросил Хендрири.

– Шесть варёных каштанов… – нехотя произнесла Люпи и, помолчав, добавила: – И по копчёной рыбке тебе и старшим мальчикам.

– Может, откроем какую-нибудь банку? – предложил Хендрири после неловкой паузы.

Люпи не ответила, и пауза затянулась.

– Большое спасибо, – вмешалась Хомили, – это очень любезно с вашей стороны, но у нас самих есть три печёных каштана. И яйцо.

– Яйцо? – удивлённо повторила Люпи. – Какое яйцо?

– Куриное.

– Куриное яйцо? – в полном недоумении пробормотала Люпи, словно курица – это птеродактиль или какая-нибудь легендарная птица вроде феникса. – Где вы его взяли?

– О, теперь и не вспомню, – отмахнулась Хомили. – Оно у нас давно.

– И мы хотели бы побыть ещё немного здесь, внизу, – добавил Под, – если вы не возражаете.

– Нисколько, нисколько, – натянуто улыбнулась Люпи, всё ещё ломая себе голову, откуда у них взялось яйцо. – Пошли, Тиммис.

Прошло немало времени, пока они все наконец собрались. То и дело кто-нибудь из мальчиков возвращался за забытыми вещами, они окликали друг друга, смеялись, ссорились, болтали.

– По одному, – не переставала повторять Люпи, когда все сгрудились под лестницей, – по одному, мои ягнятки.

Но вот они поднялись наверх и с плошадки, откуда гулко доносился каждый звук, вошли во внутренние комнаты. Теперь до Арриэтты долетали лишь тихое журчание голосов, приглушённые раскаты смеха и еле слышное попискивание.

«Для человеков, верно, что мыши, что мы», – подумала Арриэтта, прислушиваясь, а когда всё успокоилось и наступила тишина, обернулась и посмотрела на родителей: слава богу, теперь они одни.