Дочь адмирала

В конце концов мамуля нашла способ избавиться от него. Произошло это как-то вечером, когда Коля, по своему обыкновению, напился и нес очередную нескончаемую околесицу. Трудно было даже понять, о чем он говорит, так заплетался у него язык.

И вдруг я возьми и скажи:

— Если бы кто-нибудь хоть раз увидел его в таком состоянии, мы бы, глядишь, и избавились от него.

Мамуля сразу поняла, к чему я клоню. Ведь стоило мне пожаловаться на Колю кому-нибудь из его друзей — коммунистов или членов Союза писателей, они воспринимали мои слова так, словно это была чистая околесица.

— Да, он немного выпивает, — заявил мне один из них, — но при этом всегда остается человеком.

Мамуля ушла в свою комнату. Я слышала, как она говорит с кем-то по телефону. А вскоре в квартире появились гости — председатель Колиной писательской организации, милиционер, врач, секретарь партийной организации. Когда они пришли, Коля был в ванной.

— Я пригласила вас сюда, товарищи, — вежливо начала мамуля, — чтобы вы воочию увидели человека, столь высоко вами ценимого, человека, которого мы вытащили из грязной лужи, не то он бы в ней захлебнулся.

В ответ раздался возмущенный ропот.

Я сказала:

— Кто-нибудь из вас знает, каким образом он потерял четыре передних зуба? — Я поглядела на врача.

— Не имею чести быть его дантистом, — ответил доктор, — но полагаю, поскользнулся и упал в сугроб.

Я рассмеялась.

— В этой комнате, доктор, никогда не выпадает снег. Просто Коля напился до чертиков и упал, ударившись лицом о спинку вот этого кресла.

В этот момент в комнату вошел сам Коля. И остановился как вкопанный, потом возмущенно взглянул на нас с мамулей и схватился за грудь.

— Что вы еще задумали? Хотите довести меня до очередного сердечного приступа?

— Давайте, — сказала мамуля — Ваш врач уже здесь.

Коля отвернулся.

— Я иду спать. — И направился в мамулину комнату.

Но тут вперед выступил милиционер.

— Здесь вам спать не положено. Вы тут не прописаны.

Коля обернулся и, потеряв равновесие, уперся рукой в стену, чтобы не упасть.

— Какой позор, Коля, — вмешался партийный секретарь. — Вас удостоили наивысшей награды, какую только может получить член партии в нашей стране, а вы опозорили ее.

— Правильно, — сказала мамуля. — Пока этот человек будет продолжать настаивать на проживании в этой квартире, на что не имеет законного права, он будет позорить коммунистическую партию. Мы, две слабые женщины, не можем справиться с ним.

Коля дико озирался по сторонам, но понял, что попал в ловушку, и безропотно ушел вслед за гостями из квартиры.

На следующий день он позвонил и сказал, что возвращается. К счастью, я уезжала из Москвы в Молдавию на съемки, о чем и сообщила ему.

— Я тебе не верю, — сказал Коля.

— А мне все равно, веришь или нет. Хочешь, приходи. Тебя встретит мамуля со скалкой.

— Я приду, когда ты вернешься.

— Послушай, Коля. Я не хочу видеть тебя. Никогда! Понял?

В его голосе послышались заискивающие нотки.

— Вика, дорогая, ты сама не знаешь, что говоришь. Ты же помнишь, у нас всякое бывало.

— Да, помню. А потому, если ты осмелишься когда-нибудь подойти ко мне или к мамуле, клянусь, я позову милицию!

— Вика!

Я повесила трубку.

ИРИНА КЕРК

Возвратившись домой в Коннектикут, Ирина Керк твердо решила снова начать поиски Джексона Тэйта. Из памяти не уходило заплаканное лицо Виктории. И все же взялась она за дело не сразу. Что-то удерживало ее, видимо, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что с поисками адмирала лучше неделю-другую подождать.

Прошла неделя. В одиннадцать вечера она отправилась к себе в спальню. Время для начала поисков несколько необычное, но инстинкт, которому она безоговорочно доверяла, подсказывал ей, что она выбрала его правильно. Бесцельно, сама не зная, чей адрес и телефон ищет, она перелистывала свою записную книжку. На глаза попался номер телефона лейтенанта из Академии военно-морского флота в Аннаполисе, который год назад приглашал ее прочесть у них курс лекций по русской литературе. Она тут же набрала его номер и попросила узнать, где похоронен адмирал Джексон Тэйт. Затем дала ему последний из имевшихся у нее адресов адмирала в Вирджиния-Бич.

На следующий день лейтенант позвонил ей.

— Представляете, ваш адмирал жив. — И сообщил адрес Джексона Тэйта и номер его телефона в Орандж-Парке во Флориде. — Как удачно, — добавил он, — что вы не позвонили мне раньше. В министерстве только вчера узнали новый адрес адмирала.

Ирина поблагодарила его, отдав про себя должное голосу сердца. Она набрала номер телефона Джека. Услышала, как подняли трубку, — и тут же кто-то взял и отводную. Ее обидел недовольный тон адмирала. Начать с того, что он не узнал ее, к тому же был явно раздосадован столь поздним звонком. Ирина не учла, что через месяц Джексону Тэйту стукнет семьдесят пять лет. Она попросила, чтобы тот, кто взял отводную трубку, положил ее. Только сейчас она узнала, что он женат. Эта новость еще больше усилила ее неприязнь к этому человеку, который, судя по всему, не понимал безотлагательности разговора. Она сообщила ему, что, видимо, КГБ установил слежку за Викторией и Зоей.