Дочь адмирала

Медленно текущие февральские дни скрашивали только звонки Ирины. К тому же они были хорошим знаком — раз она дозванивалась до меня, значит, ее звонки пропускали.

От Ирины я узнала, что весь мир читает обо мне и моем желании встретиться с отцом. Москва хранила молчание. Ирина посоветовала мне держаться подальше от газетчиков, которые хотят заключить со мной сделку об эксклюзивном интервью, но я ответила, что этот человек, Генри Грис, уже несколько раз звонил и сказал, что отец подписал соглашение с газетой. Как бы ни любила я Ирочку и ни доверяла ей, я понимала, что мне следует поступать в соответствии с желаниями отца.

В телефонных разговорах Ирина то и дело упоминала имена то Кеннеди, то форда, то сенатора, то конгрессмена — имена людей, которых я и знать не знала. Я каждый раз отделывалась невразумительными возгласами «О-o!» или «В самом деле?», делая вид что все замечательно и я их всех прекрасно знаю. Я понимала, зачем она кидается именами знаменитых людей — конечно, для КГБ, который, по ее твердому убеждению, прослушивал все наши разговоры.

От нее я узнала также, что пишут газеты за пределами моей страны. В одной газете появилось сообщение, что я уезжаю в Сибирь сниматься в новом фильме. Я сказала ей, что это ложь. Я договорилась с директором студии, он пообещал не занимать меня в новом фильме, пока не решится вопрос о моем выезде к отцу.

Ирина поинтересовалась, знаю ли я Джона Линда, с которым до его высылки из России, по мнению газет, у меня были отношения наподобие тех, что связывали моих родителей. Я рассказала Ирине, что с англичанином Джоном Линдом мы действительно дружили, когда вместе учились в институте. Если Джон Линд и был влюблен в меня, то для меня это осталось тайной.

Многие годы я не видела Джона Линда и ничего о нем не слышала, но, когда газеты начали писать обо мне, получила от него очень милое письмо. У него возникла идея приехать в Москву и предложить себя властям в качестве заложника на все то время, пока я буду в Соединенных Штатах. Я написала ему, поблагодарив за проявленную доброту.

На смену февралю пришел март, и мне казалось, я сойду с ума, день ото дня ожидая телефонного звонка с предложением прийти за визой и другого звонка—о смерти отца.

Наконец восемнадцатого марта раздался звонок, и холодный жесткий мужской голос произнес:

— Федорова В.?

—Да.

— Принесите деньги — в рублях — и паспорт. Вам предоставлена виза сроком на три месяца.

Трубку повесили.

На мой крик из своей комнаты, прижимая руку к сердцу, прибежала мамуля.

Я схватила ее и закружила по комнате.

— Виза! Я получила ee!

ИРИНА КЕРК

Ирина ехала в Бриджпорт, штат Коннектикут; где ей предстояло прочитать лекцию в местном храме.

Она неважно себя чувствовала, так и не оправившись после Лос-Анджелеса, и машину вел ее сын Марк. Попросив Марка не выключать радио, она удобно расположилась на заднем сиденье.

Подъехав к храму, он разбудил ее.

— Мама, мы приехали, но тут явно что-то происходит.

Еще не проснувшись как следует, она выглянула в окошко и увидела толпу людей. Едва она отворила дверцу машины, к ней подбежал мужчина с магнитофоном и микрофоном в руках.

— Доктор Керк, — обратился он к ней, — какова ваша реакция?

— На что?

Мужчина поднес микрофон поближе:

— Вы хотите сказать, что ничего не знаете?

— Не знаю.

— Виктория получила визу.

Ирина заплакала.

Вернувшись домой, она тут же заказала Москву. Зоя объяснила, что Виктории нет дома, бегает по всяким делам, связанным с визой. Женщины поболтали о радостном событии, и Зоя сказала, что, вернувшись домой, Виктория позвонит ей.

Ирина попыталась дозвониться до Джека Тэйта, но его телефон был все время занят. Она понимала почему. У нее самой телефон звонил почти безостановочно, друзья поздравляли, репортеры просили интервью.

Виктория позвонила на следующий день.

— У меня просто замечательный отец, — сказала она. — Он посылает сюда Генри Гриса, но вы никому об этом не рассказывайте. Отец оплачивает ему билет, чтобы он забрал меня отсюда. Отец не хочет, чтобы я летела одна.

Очевидно, Виктория не до конца поняла суть заключенной с газетой сделки.

— Вика, это означает, что я не увижу тебя, — воскликнула Ирина.

— Как — не увидите? — в голосе Виктории прозвучали нотки обиды и раздражения. — Вы ведь обещали встретить меня в аэропорту.

— Да, обещала. Но Грис и его люди даже близко не подпустят меня к тебе.

— Как так? Они что, думают, что везут тряпичную куклу? Я им кое-что скажу. Я уже объяснила Генри Грису, какую огромную роль сыграли вы в моей жизни, что, если б не вы, ничего вообще бы не было. Я знаю, он понял.

Ирина постаралась успокоить ее. Очевидно, командовал всем Генри Грис, зачем же огорчать Викторию? Все кончено.

Повесив трубку, она снова набрала номер Джека. Ответил незнакомый мужской голос:

— Сожалею, но вы не сможете поговорить с ним.

— Я не репортер. Мое имя Ирина Керк.

— Вы не сможете поговорить с ним.

— Почему?

— Послушайте, леди, я всего лишь исполняю приказ.

Раздался щелчок, телефон отключился.