Дочь адмирала

Джексон Роджерс Тэйт получил назначение на военно-морскую базу на Терминал-Айленде, неподалеку от Сан-Педро в Калифорнии. Ему было поручено расконсервировать базу.

Когда бы он ни возвращался мыслями к Зое, его всякий раз охватывало беспокойство: что же с ней все-таки произошло? Получила ли она хоть одно его письмо? Пыталась ли ответить? Как же глупы мы были, размышлял он, поверив, что у нас есть будущее, что нам когда-нибудь позволят его иметь!

Он уже потерял счет письмам, которые написал ей, или тем, которые послал известным в России людям, на помощь которых рассчитывал. Ни на одно из них он не получил ответа. А в ответах на запросы, которые он направлял собственному правительству, не было ничего, кроме пустых фраз, смысл которых неизменно сводился к одному и тому же совету: «забыть».

Время шло, боль утраты мало-помалу притуплялась. Но он по-прежнему был одержим идеей узнать, не случилось ли с ней в России чего-нибудь плохого. Ее уверенность, что никто не посмеет ее тронуть, вовсе не обязательно была обоснованной. А он хотел знать наверняка.

Ответ пришел однажды ясным солнечным днем с утренней почтой, которую для него аккуратно складывали в правом углу письменного стола. Дешевый конверт, отправленный из Швеции, на нем чернилами печатными буквами были написаны его имя и адрес. Кто, черт возьми, может писать ему из Швеции?

Он вскрыл конверт, развернул лист дешевой белой бумаги и взглянул на подпись. Подпись ни о чем ему не говорила. Только инициалы и фамилия. Они могли принадлежать и мужчине, и женщине, как и записка, также написанная чернилами печатными буквами:

Зачем вы надоедаете Зое своими письмами? Недавно она вышла замуж за композитора. У них двое детей, мальчик и девочка, и они очень счастливы. Ей надоели ваши бесконечные домогательства. Будьте любезны, прекратите их.

Джек несколько раз перечитал письмо. Сначала он не поверил ни одному его слову. Та Зоя, которую он знал, не могла так быстро забыть его. Зоя не из тех, кто легко влюбляется. Но даже если письмо не обман и она действительно встретила человека и вышла за него замуж через несколько дней после его отъезда из Москвы, то уж во всяком случае она не могла успеть родить за это время двоих детей.

Впрочем, она могла родить сразу двойню. Для этого времени у нее было вполне достаточно. Да и композитор мог быть вдовцом с двумя детьми. И вполне естественно, что она вышла замуж за человека из мира искусств. Кто бы он ни был, он наверняка подходит ей больше, чем Джексон.

Скорее всего, письмо отправлено кем-нибудь из Зоиных приятелей, журналистов, — их у нее до черта; она попросила написать и отправить его, как только он или она окажутся за пределами России.

Джек снова перечитал письмо, потом разорвал его и выбросил в корзину.

Больше он ей писать не будет. Никогда. Прощай, Зоечка. Будь счастлива.

(Поскольку Зоя ничего не знала о письме, а Джек ничего не знал о Саше, никто из них не ведал о содержавшейся в нем крупице правды. Саша, который изредка аккомпанировал Зое на концертах, действительно был композитором, хотя отнюдь не знаменитым и удачливым. Весьма вероятно, что тот, кто был автором письма, знал о договоренности Зои с Сашей и его согласии «изобразить», по выражению Зои, отца ребенка. Нет сомнений, НКВД знало, что Зоя не была замужем за Сашей и не была от него беременна. Случайно ли автор письма выбрал Зое в мужья композитора или в основе его выбора были точные данные об их договоренности — останется тайной. Но цель письма очевидна: положить конец попыткам Джека установить связь с Зоей.)

Съемки фильма шли успешно. Зоя всегда умела взглянуть на свою работу со стороны и трезво оценить себя, а потому знала, что играет хорошо. Правда и то, что новая роль не ставила перед ней никаких новых задач. Ее героиня ни в малейшей степени не отличалась от тех героинь, которых она уже сыграла в других фильмах. И все же она выкладывалась на полную катушку.

Однако времена для нее выдались не самые хорошие. Каждый день, собираясь на студию, она со щемящей болью отрывалась от своей крошки, Виктории, Викули, Вики, Викочки — вот сколько ласковых имен придумала она для нее. Но труднее всего было выносить непрекращавшуюся слежку — иногда это была женщина, иногда один мужчина, но чаще — двое. Они всегда поджидали ее на улице и следовали за ней даже тогда, когда она везла Вику на прогулку в парк. Она постоянно натыкалась взглядом на незнакомых ей людей, толокшихся по углам съемочной площадки. Или ей только казалось, что они следят за ней? Однажды нервы у нее не выдержали и она подошла к одному из них.

— Что вам тут нужно? Что вы уставились на меня?

Человек смешался.

— Простите, Зоя Алексеевна, но вы ведь знаменитая актриса. Я не думал, что вы заметите меня. Мне просто хотелось посмотреть, как вы играете, а потом рассказать об этом своим домашним.

Неплохо выкрутился, подумала Зоя. Она ни на секунду не усомнилась в своей правоте.

— Раз так, скажите им, что Зоя Федорова их не боится. За мной нет никакой вины.

Человек, казалось, сконфузился еще больше.